Через семь гробов
Шрифт:
— А что, часто прилетают и обстреливают? — поинтересовался Корнев.
— Каждый день раза по два–три, чтоб их черти взяли. Они захватили большую часть флайеров, и у них откуда-то появилось много пулеметов. Вот и летают, ублюдки. Ну а я вот переделываю в пулеметы старые карабины, благо запас большой.
Корнев пригляделся. Действительно, довольно короткие стволы, крупноватые для обычных пулеметов моторы для подачи патронов, явно самодельные кожуха охлаждения, а еще и куча прикладов и лож, сложенных чуть дальше — все это говорило, что местный умелец дает вторую жизнь именно обычным лучевым карабинам.
— Да понимаю я, что стволы коротковаты, — извиняющимся тоном продолжал Йоханссен. —
— А это что за машина? — Корнев ткнул рукой в сторону люксового гравилета.
— Это… — Ларс помрачнел. — Это Кнута Хеллинга флайер. Он на нем на разведку постоянно летал. А тут садился после очередного вылета и не заметил флайер укров. Вот его и подбили. Сам флайер мы сегодня закончим чинить, но вот Кнут надолго отлетался. Ладно, Роман, я работать буду, ты через пару дней приходи, посмотрим, что можно для тебя сделать.
Что ж, больше тут и правда было делать нечего, так что Корнев с Хайди отправились обратно. По дороге им попались люди, бежавшие с носилками, на которых лежала окровавленная женщина. Квартала за три раздавались пулеметные очереди. Понятно… Очередной обстрел с гравилета, причем, похоже, этому выродку удалось улететь безнаказанным. Хайди вцепилась в руку жениха, провожая носилки испуганным взглядом. Уже потом, ночью, когда Роман рассказал невесте о своих планах, она тихо сказала:
— Я буду тебя ждать. И бояться за тебя. Но я понимаю, так надо. Она ведь не старая еще была, та женщина, которую несли… У нее дети, может быть, маленькие… А ее вот так… И нас эти укры хотели взять… Но я просто так тебя не отпущу! — Хайди хитренько улыбнулась, и толком выспаться Корневу в эту ночь не удалось. Впрочем, он в обиде не был.
А вот теперь и сам попал под очередь с укровского гравилета. Ну не попал, слава Богу, но все равно… Ничего, — злорадно подумал Роман, — полетайте пока, перед смертью, говорят, не надышишься.
— Привет, Роман, — недовольно буркнул Йоханссен. — Что-то ты торопишься.
— Привет, Ларс. Я по другому делу. Смотрю, ты эти здоровые пулеметы, — Корнев кивнул в сторону верстака с пулеметами, которые вчера Ларс обозвал М648, — не переделал еще?
— А что?
— Если их на тот флайер поставить, что ты вчера ремонтировал?
— Зачем это?
— У него скорость какая?
— Триста без вопросов. На резком снижении и четыреста можно.
— А у тех, на которых укры летают?
— Ну… — Ларс прикинул, — сто, ну может и сто двадцать. Максимум. А чтобы прицельно стрелять с него, так не больше восьмидесяти. И что с того?
— Ты не понял? — удивился Роман. — На этом, — он показал на гравилет, как там назвал его Ларс? — а, точно, Кнута Хеллинга, — можно искать укров и сбивать их не над городом, а на подступах. И тут эти два ствола сделают больше, чем все остальные. Лучшая защита — это ведь нападение.
— Вот как? А кто на нем летать будет?
— Я и буду. Летчик–истребитель в отставке, если что.
— Ну… — на несколько секунд призадумавшись, Ларс азартно махнул рукой. — Если ты считаешь, что это твоя война, почему бы и нет? Йоран, Хельга! — позвал он работников, копошившихся около машины.
Подошли тот самый викинг и женщина. Красивая, кстати. Чем-то похожа по типажу на Хайди, только значительно крупнее. Вместе они с Йораном смотрелись то ли как брат с сестрой, то ли как идеальная пара.
— Покажи им, как ты собираешься это сделать, —
Корнев показал. Поняли его не сразу, пришлось рисовать на доске, видимо, ради таких случаев и висевшей на стене, и показывать на натуре, так сказать. Ну, в смысле, на самом гравилете. Йоран с Хельгой наконец сообразили и принялись что-то оживленно обсуждать, перейдя на родной язык. На немецкий он был похож весьма отдаленно, так что Корнев их не понимал. Проблему снял Ларс, вставив пару слов на интерланже, его работники спохватились и тоже перешли на интер.
Работать начали сразу же. И как работать! Любо–дорого было посмотреть, как ловко они управлялись с инструментами — выверенными отточенными движениями, быстро и в то же время невероятно аккуратно. Да, ребята, — подумал Корнев, — если бы вы воевали так же, как и работаете, я бы тут отдыхал.
Прогнав обратно к верстакам с пулеметами молодых ребят, заинтересовавшихся новым делом, Ларс спросил:
— Ты с нашими об этом говорил? Что сказали?
— Честно говоря, нет пока, — спохватился Корнев. — Но, может, так и лучше? Сделаем — проще будет убедить.
— А ты хитрый, — уважительно хмыкнул Ларс. — Но мы сделаем еще лучше. Я сам поговорю. Отцу Кнута скажу, думаю, ему эта идея понравится.
К концу дня машина приобрела почти законченный вид. То есть все было сделано, оставалось только испытать. Компоновка салона гравилета ничем не отличалась от той, которую отработали еще на старинных автомобилях — впереди слева сиденье водителя, рядом кресло для пассажира, за ними — диван для еще троих пассажиров. В итоге осталось только водительское кресло, остальные посадочные места были безжалостно удалены. Справа от водителя во всю длину салона жестко встала спарка пулеметов, для которых пришлось прорезать отверстия в лобовом стекле, место за водительской спиной заняли коробки с патронами, бак охлаждающей жидкости и моторчики для подачи боеприпасов и циркуляции охладителя. Самое сложное оказалось приделать ко всему этому прицел, но Хельга справилась, собрав хитрую конструкцию из старой видеокамеры и маленького мониторчика от простенького коммуникатора, а потом приделав ко всему этому блок от переносного компьютера. Уже вечером, открыв ворота и установив мишени на некотором расстоянии от ангара, Корнев опробовал оружие и прицел и остался доволен. Едва он отстрелял несколько коротких очередей и с помощью Хельги отладил прицел, прибыла и, так сказать, приемка — зампред Объединенного совета акционеров Бьорн Хеллинг, как выяснилось, настоящий хозяин гравилета и отец того самого Кнута Хеллинга. Хеллинг–старший внимательно осмотрел машину, выслушал все необходимые разъяснения, задал пару довольно толковых вопросов и постановил принять машину на вооружение. Единственным вмешательством высокого начальства в работу стало требование нарисовать на бортах и носу гравилета скраггенхольдские флаги — белый крест в синем поле, — что Йоран и сделал прямо в его присутствии.
Пока Йоран занимался своими художествами, господин Хеллинг отвел Корнева в сторонку.
— Мой сын сейчас в больнице, — тихо сказал он Роману. — Ему будут восстанавливать ногу, это надолго. Пока он летал на разведку, он мне и подчинялся. Так что и вы, господин Корнев, будете подчиняться только мне. То есть действуйте по собственному разумению, но сбейте их всех, чтобы ни одна свинья больше не летала. Вот вам частоты для связи, вот карты с расположением наших и укров на сегодня, вот здесь и здесь, — он показал пометки на картах, — базы их флайеров. Нам надо продержаться еще неделю. Сделайте так, чтобы эту неделю они не могли летать — и мы ваши должники. Кнут еще не знает, сегодня под обстрел попала его подруга… Спасти не успели.