Через три океана
Шрифт:
Глава XXXI.
Камранг
1 апреля. В 12 часов дня в бухту вошли и боевые суда; стали по диспозиции. Почти одновременно с эскадрой вошли четыре коммерческих парохода, оказавшихся немецкими угольщиками. У них на грот-мачте был поднят русский флаг, на фок-мачте - французский, на гафеле - германский.
Бухта Камранг очень велика. Узкий пролив ведет во вторую бухту - ковш, такую же обширную, как и первая. Там поместились транспорты. Кроме этих двух главных имеется множество мелких бухточек. В море два выхода, разделенные островком. Меньший из них загородили боном из железных ботов, во избежание прорыва миноносцев, во втором расположилась сторожевая цепь из миноносцев и катеров.
Похоже что-то на продолжительную стоянку. Нас окружают скалистые высокие (до 2,5 тысяч футов высоты) горы. Ближе, в глубь страны, берег отлогий, низменный. Горы поросли густым лесом, кустарником, кое-где на вершинах
Каждый день к 11 часам утра с моря задувает ветер; вместе с приливом в бухту идет порядочная зыбь. К вечеру наступает страшная сырость, пронизывающая до костей. Палуба мокра. Это очень нездорово, в особенности для тех, кто не может за недостатком места и жарой спать внизу. Крейсер "Дмитрий Донской", стоявший в дозоре милях в восьми от входа, с двух часов дня стал принимать по беспроволочному телеграфу чьи-то шифрованные депеши. В четыре часа дня с моря пришел из Сайгона небольшой немецкий пароход; приближаясь, держал сигнал: "Вижу неприятеля, имею почту". Командиры наши все на военном совете на броненосце "Князь Суворов". За неприятеля, как после оказалось, был принят наш крейсер "Донской".
Немецкие угольщики привезли с собой тридцать тысяч тонн кардиффского угля, пришли они из Диего-Суареца, а привел их оттуда наш лейтенант Крыжановский; вот чем объяснялось оставление его в Носи-Бе с какими-то неизвестными поручениями. Он-то и шел все время позади нас с огнями. Привезена пресная вода (в которой особенной нужды нет) и быки с Мадагаскара. Говорят, что французы выселили отсюда всех японцев. Не так давно в эту бухту приходил с двумя миноносцами японский вспомогательный крейсер "Америка-мэру" и под предлогом отыскания своего миноносца, пропавшего будто бы без вести, делал промер. Французы предложили свои услуги. Японцы отказались и, через два дня, придя в Сайгон, заявили, что миноносец найден.
Другой японский вспомогательный крейсер тоже был застигнут французским таможенным крейсером во время промера одной из соседних бухт. Прошел слух, что аргентинские суда уже куплены и идут сюда под командованием адмирала Беклемишева. Этому у нас, однако, никто не верит, зная нашу обычную тугость на подъем. Прозеваем мы и здесь, как уже прозевали покупку "Ниссина" и "Касуги" [34] . Идут споры о том, проглядели нас японцы или нет, и где они ищут нас теперь?
34
Начиная с ноября 1902 г. России неоднократно поступали предложения приобрести в Италии на верфи "Ансальдо" броненосные крейсеры "Ривадавия" и "Морено", строившиеся по заказу Аргентины, впоследствии аннулированному. Однако, несмотря на обострение политической обстановки на Дальнем Востоке, Морское министерство по ряду причин от сделки отказалось, сославшись на отданное в 1901 г. указание Николая II осуществлять постройку военных кораблей только в России, несмотря на то, что немалое их число было заказано в Германии, США, и Франции. Иначе рассудила Япония, деятельно готовившаяся к войне и использовавшая предоставившуюся возможность быстрого усиления своего флота. В декабре 1903 г. крейсеры были куплены и в марте 1904 г. вошли в состав японского флота под именами "Ниссин" и "Касуга". Впоследствии эти корабли в составе 1-го броненосного отряда принимали участие в боевых действиях по блокаде Порт-Артура и обоих генеральных сражениях - в Желтом море и в Корейском проливе. Уже в ходе войны Россия начала переговоры через "третьих лиц" в Европе о покупке четырех крейсеров (в том числе однотипных "Ниссину" и "Касуге") в Аргентине и трех крейсеров в Чили. Однако в целом политическая обстановка в мире складывалась неблагоприятно для России, и правительства южноамериканских стран от сделки отказались. Провал попытки усиления эскадры "экзотическими" крейсерами стал известен З. П. Рожественскому уже на Мадагаскаре, но эта информация осталась засекреченной, и слухи о возможных подкреплениях еще долго муссировались на эскадре.
Сегодня один матрос "сыграл" с марса, упал на тент, был
2 апреля. Дежурства в дозоре распределены так: "Олег", "Светлана", "Донской", "Аврора". Сегодня очередь "Авроры". В шесть часов утра "Аврора" вышла в море и крейсирует малым ходом на расстоянии 10 миль, то удаляясь, то приближаясь к берегу в пределах видимости сигналов от крайних судов эскадры. Занятие скучное. Развлечением служат открывающиеся дымки, несколько нервирующие нас. О каждом из них тотчас же докладывается командиру:
– Ваше Высокоблагородие, дымок слева по носу!
Немного погодя:
– Ваше Высокоблагородие, виден корпус судна, неизвестно, какой национальности!
– Ваше Высокоблагородие, на норд-осте дымок! - и т.д.
Все это коммерческие суда под английским и французским флагами. Ночью стали на якорь в четырех милях, скрыли огни, спустили сетевое минное заграждение и по временам освещали подозрительные силуэты прожекторами. Кстати о прожекторах: их зеркала порядочно потускнели. Одно никуда не годится, совсем облезло, и младший минный офицер Б. П. Ильин в настоящее время изощряется заделывать его оловянными бумажками из-под шоколада, натирая их предварительно ртутью. Первое наше крейсерство было неудачно: на дневной вахте с часу до четырех прозевали не только дымок, но целый крейсер, да еще чужой, французский, под адмиральским флагом. Скандал! Заметили его поздно, когда он, пройдя под самым берегом, входил уже в бухту, салютуя нашему адмиралу. Увы! На той же самой вахте при тех же самых условиях проморгали и другое судно - белый госпитальный "Орел", вернувшийся из Сайгона. Со страхом и стыдом ждем сигнала Рожественского: "Стыдно, "Аврора"!"
3 апреля. В семь часов утра вернулись с дежурства, показавшегося нам бесконечным; прошли прямо во внутренний бассейн для погрузки угля с борта громадного германского парохода "Бадения". Из Сайгона получена масса почты, конечно, через Гинсбурга [35] . Моя все еще адресуется на "Изумруд". На госпитальном судне "Орел" идет разборка привезенной свежей провизии. Передают, что на крейсере "Диана", разоружившемся в Сайгоне, тьма больных: тяжело больны командир, светлейший князь Л. и священник; у судового врача острое умопомешательство.
35
Купец I гильдии М. А. Гинсбург с конца XIX века занимался снабжением кораблей российского флота на Дальнем Востоке. Он же организовал поставки для 2-й Тихоокеанской эскадры по всему маршруту перехода. При этом во многих вопросах он проявлял больше оперативности, чем руководство Морского ведомства.
4 апреля. Пришел громадный, зафрахтованный и почти купленный князем Л. у "Messageries Maritimes" пароход "Эридан", старый-престарый, весь в заплатах, ковчег, построенный еще во времена Ноя. Адмирал Рожественский, рассердившись, будто бы сказал: "Разгрузить этот пароход и вернуть Л., пусть будет его яхтой". С "Эридана" мы приняли быков и разную живность: кур, уток, свиней. Бедные тощие куры дохнут десятками. Быки местной породы мелкие, худые. "Аврора" на этот раз стала ближе к берегу, и я не вытерпел, рискнул съехать немного проветриться. Вельбот легко выбросился на песчаный отлогий берег против небольшой деревушки довольно убогого вида из 6-7 дворов, приютившихся под сенью стройных кокосовых пальм. Из-за калитки высокой изгороди боязливо выглянула детвора; приблизилось несколько молчаливых взрослых аннамитов. Их тип представляет [собой] нечто среднее между китайцами и малайцами. Лица у всех плоские, какие-то нездоровые: бледно-серые, худые, выражение бесстрастное; у большинства струпья на ногах.
Невольно мы вспомнили приветливую жизнерадостную носи-бейскую детвору и тамошних красавиц, нарядных, гордых, кокетливых. Здесь же нам предстали какие-то заморенные существа, грязные, бедно одетые; самое ужасное - их рот с черными зубами, воспаленный, окровавленный, так как все без исключения жуют листья бетеля с известкой.
Аннамиты выказали мало удивления при виде нас, а мы тоже не стали ими интересоваться и даже не заглянули внутрь хижин. Нас привлекала больше природа. Горы издали очень обманчивы. Кустарник оказался густым лесом, с такой чащей, сквозь которую нельзя было пробраться, а небольшое едва заметное ущелье развернуло перед нами прекрасную широкую долину, выходящую на противоположный берег перешейка, во вторую бухту. Слева нависли утесы, поросшие высокими деревьями, справа - крутой песчаный скат, окаймленный внизу густой чащей. Растительность здесь много беднее тропической.