Черкашины
Шрифт:
«Имеющий глаза да вылупит», – говорит лысый телевизионный Дима в чёрных очках. Не веря собственным глазам и ушам, Даша уставилась на привычное зрелище, неуместное здесь, как изысканный палантин над испачканным говяжьей кровью халатом.
Никитка пел, по обыкновению взмахивая руками, и пушистые варежки на резинках, пришитых к обшлагам куртки, синими птахами летали вокруг. Костя с невозмутимым лицом стоял в шаге от Никитки
Тихо охнув, Даша спряталась за чью-то спину и прижала ладонь к животу: угомонись, маленький, слышишь – брат твой поёт…
– Я плыву по морю, – пел Никитка.
Я плыву по морю,чтобы попасть на свою родину,где мой дом, где моя семья.В доме живёт моя мама.Она меня ждёт,она стряпает пирожки.Я плыву по морю,а в нём ползают крабы,и плавают злые акулы,и живёт там корольс хвостом, как у рыбы.А я всё плыву по морю,я плыву туда,где моя семья и мой дом.Мама, мама! Я люблю тебя,я привезу тебе подарок —красивое платье,я скоро к тебе вернусь!– Мама, – прошептала в ухо вынырнувшая из толпы Маринка, – я позвонила папе, всё хорошо.
Даша с трудом выдавила:
– Марина, прекрати, пожалуйста, этот концерт.
Глаза у дочери страдальческие, на щеках раскраснелись пятна нервного румянца.
– Да люди на телефоны снимают, выложат на «ю-тьюб», вот будет позорище…
– Не напугай мальчиков, – опомнилась Даша, – ни о каком позорище чтобы речи не было. И ни в коем случае не говори, что я их видела.
– Давай, лучше я, – высунулся из-под локтя Владик, – а то Маринка разревётся и всё испортит.
– С чего это я разревусь?
– Ты уже ревёшь – вон, щёки мокрые.
– Это от стыда, дурак!
– Сама такая… А давай вместе? Только пусть мама сначала уедет домой, а я схожу в туалет.
– Иди в свой туалет и езжай домой с мамой. Я сама малышей отвезу.
Даша побрела к машине.
Она шла и плакала, и ей становилось легче. Со слезами из неё вытекали страх и боль. Потом Даша плакала, сидя в «Суксиде». Безымянный мальчик всё ещё дрыгался в животе. Даша припудрила нос и подкрасила губы: ну всё, всё, успокоились. Твои братья нашлись, а скоро в мире появишься ты и увидишь свою семью… свой дом, где живёт твоя мама и стряпает пирожки.
– Поехали, мам! – возбуждённым шёпотом закричал прибежавший Владик. – Они тоже поехали – на автобусе! Я проводил их на остановку, они меня даже не заметили! Маринка мне за остановкой сказала – это Костя всё придумал и сам написал!
– Да уж понятно, что сам…
– Они просто не знали, что папа уже заработал деньги в ресторане.
– В каком ресторане? – опешила Даша. – Когда?!
Мальчик замер с непристёгнутым ремнём в руке.
– Владик, – ласково сказала она, – я тебе обещаю: папа ничего не узнает до тех пор, пока всё всем не станет известно.
– Я думал, что ты… что тебе… – забормотал мальчик, – я думал, ты знаешь…
– Очень хочу узнать.
– Ну… в общем, папа вчера пел в ресторане, где играет дядя Наиль. Папа же хорошо поёт, почти как Никитка… Там какая-то большая организация 8 Марта справляла. Они договорились, и дядя Наиль повёз папу. Ему на сцене специально стул поставили, чтоб он не стоя пел и без костылей. Папа много денег заработал, даже больше, чем дядя Наиль…
– Владик, поправь, пожалуйста, пакет, из него сейчас фарш выпадет, – попросила Даша, заводя машину.
– Мы сегодня будем делать пельмени?!
– Завтра. А послезавтра как следует уберёмся дома, ведь через два дня уже праздник.
– Я Маринке и Сонечке кое-что интересное на Восьмое марта придумал, – не вытерпел Владик. – И тебе… Но пока не скажу, ладно?
– Ладно, – засмеялась Даша, и Черкашины поехали домой.