Чернь и золото
Шрифт:
— Не рискуй без надобности, — попросил Стенвольд собравшегося уйти Тизамона. — Это не город, а военный лагерь — там за каждым следят.
— Не учи, профессор.
— Я пойду с ним, — заявила Таниса, догадываясь, что Тизамону не терпится заняться привычным для него делом.
Старые друзья опасливо переглянулись, и Стенвольд сказал:
— Вряд ли это разумно…
— Мы, как-никак, ищем мою сестру. Этого человека она не знает, поэтому я тоже иду.
Стенвольд скривился, глядя на Тизамона. Миг спустя тот кивнул — спасибо, что соизволил, — и тут же
— Ну вот, — беспомощно промолвил жукан.
— Таниса сумеет о себе позаботиться, — заверил его Тото.
— Если между ними проскочит искра, взрыва не миновать. Мне очень не хотелось оставлять их вдвоем.
— Насчет мантида она, в общем, права… если Чи его увидит так сразу…
— Нет в мире совершенства, — грустно подытожил Стенвольд и нахмурился: — Где Ахей?
Ном куда-то исчез.
Сидя в лесу вместе с ними, он истратил все свое мужество и даже сверх того. Толстый жукан и чумазый мальчишка бесили его особенно: устроили себе бивачок! Таниса тоже не волновалась ни капли, хотя ей, как арахнидке, следовало бы знать. Смотреть больно, как изувечило ее жуканское воспитание.
Тизамон — тот понимает. Это место всколыхнуло в нем страх, непостижимый даже для Ахея. Мантидские отцы из поколения в поколение предостерегают детей против зла, которым может обернуться их родовая гордость. Ахей по привычке хотел достать кости: вместе с ними он как будто лишился одного из своих чувств.
Теперь мантид с арахнидкой — странная пара — отправились в лагерь искать Чируэлл Вершитель. Нужно помочь им, чтобы все это поскорее закончилось. Ахей сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. «Приготовься, маг — если ты, конечно, имеешь право так называться». Он так и не овладел во всей глубине знанием собственного народа, но кое-что все же умел. Теперь, если Чи не найдется, жуканский скептицизм получит полное оправдание.
«Ты торнский ясновидец, так смотри же как следует». Отойдя от костра, но не углубляясь в страшный лес, он собрал вокруг себя нити мира. Он прикасался к Чи, ее руки окрасились его кровью, когда она его перевязывала. Между ними тогда образовалась связь, крепкая связь, которая не даст ему заблудиться.
Пугавший его Даракион вместе со всеми своими былыми ужасами наконец-то уснул, и сосредоточиться стало легче.
В Асте кишели многие тысячи душ, но все они были осоиды или рабы осоидов. Кое-где вспыхивали искрами злосчастные отпрыски старых рас. При желании он легко бы нашел Тизамона и Танису по одной только ауре. Номы, арахниды, мантиды — древние правители мира.
Чи такого наследия не имела, но он чувствовал нить, связавшую их благодаря ее милосердию — а может быть, и не только ему? Отгоняя от себя эти мысли, Ахей пробирался через времяночный город Аста, сквозь мертвое скопище машин, сквозь спящих солдат, надсмотрщиков и механиков. «Где же ты, Чи?»
Его мастерство оказалось еще слабее, чем он полагал. Уж знакомого-то человека на таком близком расстоянии
Каков первый признак глупца, говорят у номов? То, что он прислушивается к глупцам. Все верно. Он, Ахей, оказался в компании глупцов, составляющих заговоры и придумывающих машины. Стенвольд заявил, что Чи увезли в Асту, а он и поверил. Ее там нет — Тизамон попусту тратит время и силы. Поняв, в чем дело, Ахей испытал определенное облегчение: не так уж он, выходит, и плох — но это чувство тут же сменилось отчаянием. Чи вне его досягаемости, и он не сможет освободиться.
Даракион у него за спиной пробуждался, расправлял члены. Ахей поспешил к костру и тут заметил, что он не один.
— Вершитель! Полукровка! — окликнул он. Оба уже вскочили и взялись за оружие. — Прочь от костра, дураки! — Они кинулись на его голос вслепую, ничего не видя в не существующей для него тьме. Сам он ясно видел их, видел деревья, костер и солдат-осоидов, которых привлек сюда их тусклый огонь.
Стенвольд и Тото успели скрыться во мраке, прежде чем те подошли. Кто-то из солдат открыл потайной фонарь и обвел лучом лес, другие закричали на него, веля прекратить. Их было с полдесятка. Один, став на колени, осматривал землю.
— Я же сказал, что видел костер. Контрабандисты, что ли? — донеслось до Ахея.
— Уходим в лес, только тихо, — прошептал Стенвольд.
— Не надо в лес, — начал Ахей, но эти двое уже углубились туда. Он чувствовал, как что-то шевелится вокруг — не деревья, а пролитая здесь кровь, боль и ужас тех, кто здесь погибал. Дыхание у него пресекалось, сердце бешено билось. Осоиды крались за ними, прислушиваясь к хрусту веток под ногами беглецов.
— Вот теперь посвети, — сказал кто-то.
Стенвольд и двое других бегом устремились в самую чащу.
Луч нащупал Ахея. Позади закричали, мимо него с треском прошел разряд. Он бежал, чуть не плача; Даракион шевелился вокруг, осоиды с гиканьем неслись по пятам.
Стенвольд и Тото впереди спотыкались, точно слепые. Он прибавил ходу, стараясь догнать их, и сам споткнулся о какие-то лозы, которых миг назад еще не было здесь. Осоиды посылали в него разряды и арбалетные стрелы. Густой колючий подлесок опутывал ноги, цеплялся за рукава. Он свернул, чтобы обойти эти заросли. Стенвольд и Тото бежали по кругу, возвращаясь к опушке, а его самого затягивало все дальше.
Он разбудил лес, привлек его внимание. Чувство неизбежности охватило Ахея. Лучше уж погибнуть от рук осоидов, но выбирать теперь поздно. Вокруг высились огромные, корявые, с растрескавшейся корой стволы, терн и шиповник росли повсюду. Куда ни сворачивай, свободна только одна тропа — та, что ведет в глубину.
Сзади послышался вопль. Оборачиваться не хотелось, но что-то помимо нездорового любопытства заставило его сделать это. Поле зрения заслоняли деревья, но ужас, звучавший теперь в голосах осоидов, он различал хорошо.