Черная армада
Шрифт:
— Но он должен действовать посредством каких-то физических, химических явлений.
— Если посмотреть на Галактику со стороны, то увидишь океан с воронками, течениями тонких энергий, формирующих грубую материю, в том числе и живую. Нужно ли объяснять, что одно течение формирует примерно схожие структуры, другое — иные. Галактика наша сформирована преимущественно одним гигантским водоворотом. Что творится в других галактиках — не знаю. Туда нам пока хода нет.
— Рекс, с ним все-таки что-то не то. — Я обеспокоенно кивнул в сторону Факела.
Тот стоял, обеими руками касаясь стены, и
— Фахел, что с тобой? — забеспокоился я.
— Не мешай… Я должен… Огонь…
— Да оставь его в покое, Саша. Должен — значит, должен, — махнул рукой Маклин. — Так вот, существует еще теория, которая описывает тенденции…
Неожиданно Фахел оттолкнулся от стены и проворно скользнул в темный проход.
— Подожди, Рекс! — воскликнул я. — Давай за ним.
В этот миг я понял суть моих тревог. Опасность была близко как никогда. Я не думал, что успею, что смогу помочь. Я ни на что не надеялся, но правильно сказал Герт: когда ближнему угрожает опасность, не в наших правилах подсчитывать шансы на успех.
От прохода меня отделяло метров десять. Я устремился вперед и преодолел больше половины расстояния, когда обжигающая волна ударила меня в грудь. Я упал. Дыхание перехватило, меня вжало в пол, к горлу подкатила тошнота. В это же мгновение оборвалась еще одна серебряная нить. Фахел погиб…
От Фахела не осталось и следа так же, как и от всех прочих несчастных. И опять мы не могли даже предположить, какая нечистая сила его взяла.
Я очухался быстро. «Осьминог» отпустил меня и убрался восвояси удовлетворившись одной-единственной жертвой. Надолго ли?
— Здесь его энергоинформслед обрывается, — сказал Ковальский, указывая на точку в трех метрах в глубине туннеля.
Мы тщательно осмотрели это место, но не нашли ничего интересного.
— Что его выманило сюда? — произнес Герт.
— Не знаю. — Я пожал плечами. — Он шел, как робот, и это показалось мне странным.
— Вы должны были сразу действовать.
— Должны, — кивнул Маклин. — Но мы не сообразили, что происходит. Мы не так хорошо знаем цитиан, чтобы сказать определенно, что в их поведении нормально, а что нет.
— Я слишком поздно понял, что он попал в сеть, — признался я. — Хотя должен был понять это раньше.
— Что за сеть?
— Его, как рыбу, кто-то поймал в сети и потащил к берегу.
— Рыба на берегу не может дышать, — поддакнул Ковальский.
— Вы что-нибудь почувствовали необычное? — обратился Герт к цитианам.
— Мы спали и ничего не чувствовали…
— Так же было, когда исчез Курбагаз…
— И почти так же исчез Марконс…
— Казагассс настигает нас…
— Мы не успеваем. Он вернется. И скоро…
— Вы говорили, что выбрали безопасное место. Почему же это произошло? — холодно осведомился Ковальский.
— В другом месте он пришел бы раньше и забрал бы не одного, а может, всех…
— Дело ясное, — вздохнул Герт. — Что делать дальше?
— Идти к форту, — сказал я. — Вся надежда на то, что я или цитиане почувствуем приближение «осьминога»,
— Да-а, большая на вас надежда, — прищелкнул языком Герт. — Вон Фахел исчез, как не было…
— И все-таки мы чувствуем его. Лучшего же ничего
— Мы гордимся Фахелом… — затараторили цитиане.
— Он погиб как воин, и его имя будет выбито на стене Скорби…
— Мы должны отдать ему почести…
Сарн выплеснул горючую жидкость на место, где погиб Фахел, бросил туда кубики. Взметнулось вверх оранжевое пламя. Каждый из цитиан коснулся рукой груди, лба и провел над огнем ладонью, шепча под нос какие-то слова на своем птичьем диалекте.
— Мы готовы… — произнес Сарн.
— Пора идти…
Это была странная «прогулка». Еще более странная, чем мой первый визит в ТЭФ-зону, когда я словно пробирался по минному полю и каждый мой шаг мог стать последним. Сейчас я смотрел на себя со стороны и препарировал свои чувства, боясь упустить хоть малейшее изменение. Время от времени я ощущал, что смерть дышит в спину или в ухо, и тогда приходилось корректировать маршрут. Не сколько раз об опасности предупреждали цитиане. Слава Богу, ходов и пещер становилось все больше, поэтому имелись большие возможности для маневра. Не знаю, кто шел по нашим следам, но пока нам удавалось обходить его, избегать встречи. Иногда казалось, что нас вот-вот настигнут, но мы все-таки уходили.
Мы шли по длинному коридору с гладкими и черными стенами, за поворотом метрах в ста мы увидели выход. В проеме алело слабое сияние.
— Там что-то есть, — сказал Ковальский.
— Точно, — согласился я. — Но опасности незаметно.
— Неважно. Лучше обойти это место. — У Герта вошло в привычку при обсуждении общих проблем говорить на спейслинге.
— Обратного пути нет… — затараторили цитиане.
— Казагассс толкает нас в спину…
Герт прикусил губу. Я видел, что он готов взорваться. В глубине души он не верил ни в какого Казагассса, а равно и в пользу наших судорожных перемещений, бега незнамо от кого. Он воспринимал это как театральное представление, в котором вынуждают участвовать и его. Но он прекрасно понимал, что нельзя не считаться с исчезновением Уолтера и Фахела и что смерть, похоже, действительно где-то рядом.
— Хорошо, тогда вперед, — недовольно произнес Герт. — Я пойду первым.
Когда до конца коридора оставалось метров тридцать, Герт жестом приказал всем остановиться, вытащил из кобуры разрядник и пошел вперед один. Его черный силуэт мелькнул в алом проеме и исчез. Вскоре он появился снова и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним.
Круглый со сводчатым потолком зал подпирали шестнадцать колонн, похожих на бутылки, — они шли ровными рядами и отражались в гладком полу В середине зала возвышался трехметровый куб, от которого и исходило свечение.
— Ничего себе, — прошептал Маклин. Он подошел к кубу и провел ладонью по его поверхности. — Камень покрыт необычайно устойчивой люминокраской. С того дня, когда его поставили сюда, много времени утекло. Тогда на Земле еще не было Египта, Шумерского царства…
— Вроде внутри что-то есть. Горит какая-то искра, — вгляделся в куб Ковальский.
— Точно, — согласился Маклин.
— Я тоже чувствую, — подтвердил я. — Если собрать Круг, можно проникнуть в глубь камня.
— Этот булыжник имеет какое-нибудь отношение к твоему «осьминогу»? — спросил меня Герт.