Черная асфодель
Шрифт:
– Вот, - толстяк прошел вглубь камеры и толкнул ногой кого-то, лежащего на полу. Послышался стон.
Женщина сделала несколько шагов вслед за ним. В дверном проеме встал настоящий великан с лицом, обезображенным жуткими шрамами. Спутанные рыжие волосы обрамляли страшную маску.
Странно, но похоже, что никто из присутствующих не обращал никакого внимания на Гермиону. Что-то такое рассказывал Гарри, когда говорил о присутствии в чужих воспоминаниях.
– Эта сука ощенилась сегодня ночью, - буркнул тот, кого называли Муцием.
–
Молодая женщина с трудом приподнялась на локте. На вошедших испуганно смотрели лихорадочно блестящие глаза.
– Кто вы, во имя Господа?
– спросила несчастная.
– Зачем вам мой ребенок?
– Тебе-то что за дело?
– спросил толстяк, отбрасывая ногой тряпки.
– Все равно ведь сдохнешь. Не здесь, так на арене.
Послышался тихий плач.
– Возьми его, - сказала женщина в черном платье.
Великан подошел к узнице. Легко подхватил крошечного младенца и уложил его в большую корзину. Несчастная мать рванулась к нему.
– Куда ты забираешь его?!
– Зачем тебе это знать?
– насмешливо спросила женщина в черном.
– Ты поможешь ему?!
– спросила узница.
– Помоги ему, ради Христа!
Женщина рассмеялась.
– Посмотри, куда завел тебя твой Христос. Ты и до арены-то не доживешь.
– Мрут как мухи, - подтвердил Муций, - император недоволен.
– Пришли ко мне человека, я дам, чем окурить камеры. Да и сам заходи. Выпьем.
Толстяк почесал в затылке.
– Я бы зашел, да проверить могут даже ночью. Эх!
– Отдай моего ребенка!
– кричала несчастная мать, пытаясь ухватиться за плащ незнакомки.
– Отдай, проклятая!
Та презрительно оттолкнула ее ногой. Несчастная с огромным трудом поднялась на четвереньки и поползла следом за уходящими из камеры толстяком, женщиной и рыжеволосым гигантом.
– Отдай моего маленького! Верни мне его! Зачем он тебе, проклятая колдунья?!
– Заткни ее, - лениво бросила через плечо женщина в черном.
Великан спокойно ударил узницу ногой в лицо. Она упала. Он так же спокойно наступил ей на горло. Раздался жуткий хруст шейных позвонков.
Ребенок в корзине зашелся криком. Незнакомка махнула рукой в его сторону. В свете факела ярко блеснули драгоценные перстни. Плач стих.
Гермиона очнулась на своей кровати в Хогвартсе…
Весь следующий день гриффиндорская отличница чувствовала себя просто ужасно. Кошмарный сон не отступал. Казалось, что ужасный смрад неведомой тюрьмы пропитал насквозь ее одежду и волосы. А в ушах стоял жуткий хруст костей и истошный крик младенца. Откуда, откуда все это?!
Странное украшение по-прежнему не реагировало на заклинания.
После долгих размышлений Гермиона решила, что кошмарный сон не был связан с реальной владелицей украшения. Скорее всего, она просто устала, пытаясь справиться с таким простым, на первый взгляд, заданием. А слова Парвати о жрицах всколыхнули воспоминания
Но на следующую ночь незнакомка снова появилась в снах Гермионы…
Теперь это была не жуткая тюрьма, а какое-то мрачное подземелье, освещенное светом факелов. В центре довольно большого помещения находилось углубление, откуда исходило слабое багровое свечение. Перед углублением помещалась небольшая решетка на треноге. Под ней стояла массивная каменная чаша грубой работы.
В комнате появилась незнакомка с корзиной в руках. Теперь, когда на ней не было плаща, ее можно было разглядеть лучше. Высокая, стройная, пропорционально и гармонично сложенная. Мрачное одеяние подчеркивало великолепную фигуру. Незнакомка была очень красива и лицом, и телом, но эта красота не притягивала, а отталкивала. La Belle Dame Sans Merci * почему-то вспомнилось Гермионе. Дело было не в выученном когда-то стихотворении. Незнакомка из сна не походила на золотоволосую фею. Было понятно, что сострадание и милосердие ей абсолютно чужды.
Красавица спокойно достала ребенка из корзины и положила его на решетку. Гермионе было отчетливо видно, как крошечный ротик разевается в беззвучном крике. Ей стало страшно.
В руках незнакомки появился каменный нож. Она медленно подняла его над головой, тихо бормоча что-то на неведомом языке. Удар. Красавица погрузила руку в грудную клетку несчастного младенца и вырвала еще бьющееся сердечко. Кровь брызнула ей в лицо. Багровое свечение в углублении стало ярче. Там угадывалось какое-то движение.
Незнакомка опустила сердце жертвы в чашу, стоящую под решеткой. Туда же стекала кровь убитого ребенка. Еще пара ударов ножом. Теперь кровь текла сплошным потоком. Свечение стало алым. Наконец, все было кончено. Тело ребенка было рассечено на несколько кусков, которые тоже оказались в чаше. Незнакомка снова забормотала что-то, медленно наклонила чашу и вылила ее чудовищное содержимое в углубление. Послышалось тихое гудение, что-то вроде низкого басовитого пения. Затем из углубления появился невероятный цветок, совершенная по форме черная лилия парила в воздухе.
Незнакомка опустилась на колени и протянула руки к диковинному цветку. Он медленно опустился в ее ладони. Свечение в яме снова стало тусклым.
Гермиону выбросило из сна.
– Профессор Флитвик, сэр!
– Да, мисс Грейнджер.
– Вы не могли бы дать мне другое украшение. С этим что-то не так.
Брови маленького волшебника удивленно приподнялись.
– И что с ним не так?
– Я не знаю, сэр. С тем заклинанием, что вы нам показали у меня ничего не вышло. С другими заклинаниями из книги Брэдшоу тоже. А по ночам стали сниться кошмары.