Черная бабочка (сборник)
Шрифт:
Пришлось, воя, прощаться и уезжать.
В виде поощрения освобожденный игрок, выйдя на волю, не захотел ее знать, дал ей полную свободу даже в том смысле, что и на ребенка почти что не тратился, легально устроившись ночным сторожем куда-то. Какие там деньги? Двадцать пять процентов от трех копеек?
В реальности он опять играл, теперь уже на бульварах и в парках, и теперь уже в разрешенные повсеместно шахматы, правда, опять за деньги.
Никакая власть не могла к нему придраться. Деньги отдавались тайно.
Он был великий
Как они заводились от проигрыша! Какая потом стояла очередь сыграть с ним!
Он ведь выигрывал внезапно, из-за угла, когда противник был полностью безмятежен и при полном комплекте фигур!
Официальным спортом он брезговал, да с такой биографией его бы и не приняли ни на один чемпионат. И потом — играть бесплатно в этих кружках и добиваться победами в жалких турнирах спортивных разрядов? Тратить годы, чтобы стать гроссмейстером?
Бобби Фишер — вот был бы ему партнер. Внутренне смеясь, бывший зэка применял уловки из его партий, сидя на очередной бульварной скамейке в окружении оторопевших пенсионеров.
В домино (на деньги) он тоже на худой конец садился по дворам и тоже выигрывал.
Все это происходило долгие годы, а у бедной венгерской красавицы шла ее нищая жизнь, но затем гордая Габи явилась миру как заочница педагогического института и работник музея, диплом к тридцати годам, бедность, красота, гордость, любовники, которые перед нею трепетали, один, правда, бил и гнал, но другой спас и женился. Завели свой дом.
Дочь все годы жила у бабки.
Пили в этих компаниях сильно, Габи крепкая была женщина, сколько поколений венгров и русских пьяниц предшествовали этому рождению!
Муж оказался запойным алкоголиком с белыми горячками, дом стоял настежь, а затем все сгинуло в одночасье: утром в выходной, когда она еще спала после вчерашнего, в дверь постучал так называемый «дознаватель» с паспортом мужа наготове: человека нашли замерзшим на скамейке за полкилометра от дома. Зачем он ночью вышел? Видимо, ему опять что-то примерещилось.
Он иногда проговаривался, что в горячке видит невыносимые вещи.
Габи продала дом, купила двухкомнатную квартиру, на разницу жила и пила некоторое время.
Потом и ее пришлось поменять на меньшую.
Уже в четвертой по счету квартирке находясь, совсем крошечной, Габи готовилась к самому страшному, ибо денег оставалось мало, продать эту и что? Выхода явно не было.
В прямом смысле слова она не выходила из дома, отсюда возникла у бедной дочери идея подарить щенка.
Но как это существо умело управлять чисто физическими законами — казалось, что и звезды должны подчиниться и остановиться, если Габи очень захочет.
Звезды остановились.
Дочь все звонила до ночи и ночью, телефон не отвечал.
Утром взломали дверь, Габи, как оказалось, была мертва с вечера, то есть почти сразу после того как она высунула дрожащего щенка дочери
Там, в коридоре, возле ящиков она и лежала, отойдя на несколько шагов.
В ящиках среди мусора и рваных писем лежали стопкой чистенькие, глаженые, любовно сложенные ветхие мужские рубашки, чей-то пиджак, книги по физике и математике, одна с фамилией; бац! Это были книги отца, его фотографии и его одежда — и яростно порванные в клочки его письма из зоны…
Дочь попыталась сложить некоторые конверты — да, там стояла фамилия мамы и обратный адрес в виде цифр и букв, с той же фамилией, с инициалами отца.
Картонные ящики явно были приготовлены для выноса — Габи собиралась их выкинуть сама, весь свой архив, да не успела.
Как же она кочевала с квартиры на квартиру, волоча этот груз за собой? Зачем он был ей нужен? Когда она порвала отцовские письма? Неужели вчера?
Жалкий след безумной, незакончившейся любви, клочки и обрывки — все это лежало теперь в беззащитно зияющих ящиках.
Дочь все тут же повыбрасывала, не оставила себе ничего: подумала, что и самой придется уходить, кому это нужно будет, детям, если они родятся, ничего не передашь, надежд на замужество ноль, одни собаки в жизни.
Да и каким детям интересна история любви дедушек-бабушек?
Две великие личности, игроки, карточный шулер и красавица венгерка, всё исчерпали, видимо, в своем поколении и произвели на свет девочку, упорную в своем одиночестве, не согласную ни с кем, не желающую улучшать свою жизнь.
Единственное, что у нее имелось, это была любовь к умершим родителям, но все это как бы выворачивалось назад, в прошлое.
Там была жизнь.
В настоящем только мысли, только собаки и никакой любви: стоп, ветвь кончилась, хватит обид длиной в жизнь. Стоп.
Пляска смерти
Речь пойдет о бедной еврейской девушке, которая теперь бродит как тень абсолютно одна, дитя великого переселения народов, дитя краха и разгрома великой страшной родины, ибо одно дело сокрушить и разгромить советское чудовище, что и было сделано, а другое дело, что под обломками обязательно умрут невинные существа.
Нежная, не совсем юная, уже тридцатилетняя женщина по имени Эсфирь, или Лия, или Ревекка, родители звали ее Заяц, к описываемому времени покинула свою родину, волшебный городок Урхану, чудо света, и была кандидат биологических наук в Москве.
От родителей из Урханы шли панические письма, местный народ стронулся с разума, их не оставляют в покое, урханских евреев гонят. Многие свои уже уехали, кто заранее все почувствовал, и старики говорили, цадики, что свет кончается.
Пока толковали аборигенам, что любим свою родину, что мы здесь коренные, мы здесь пятьсот лет, свои могилы невозможно оставить, многие тут издавна врачи, учителя, вас же лечили и воспитывали с детских садов начиная, не убивайте!