Черная бабочка
Шрифт:
Стайлс растормошил меня, когда мы уже оказались на огромных улицах Нью-Йорка. Мой сон оказался длинным. На машине до Нью-Йорка примерно пять с лишним часов езды, потому я успела неплохо выспаться. Меня немного удивило то, в каком положении я проснулась: сиденье оказалось разложено. Это уже Стайлс постарался.
— Спасибо, — буркнула я, потирая заспанные глаза, но Гарри только мельком взглянул на меня и снова отвернулся. Он много молчал. Я стала даже ощущать этот слегка подзабытый страх. Почему он такой угрюмый? Все еще решает свои вопросы? Или это из-за
Вырулив на широкую улицу, Стайлс остановился на светофоре и спросил:
— Ты не звонила матери? Она уже готова?
Я встрепенулась. Бог ты мой. Совсем из головы вылетело предупредить ее. Я вынула сотовый и набрала номер мамы. Та не ответила. Я прикинула в уме, что, вероятно, ее могут осматривать, спрятала телефон в карман, говоря:
— Сделаю ей сюрприз.
Стайлс кивнул. Вскоре мы, притормозив на пропускном пункте, пояснили охраннику, за кем приехали, тот проверил информацию в базе данных клиники, и мы въехали на парковку.
В странном напряжении мы поднялись на лифте на нужный этаж, предварительно узнав, куда именно надо подняться, и я, не выдержав уже в больничном коридоре, спросила:
— Почему ты не остался в машине?
Гарри, идя рядом со мной, сунул руки в карманы кожаной куртки, пожал плечами, снова промолчав.
— Что с тобой? — остановилась я.
— Со мной? — немного растерянно выдал он, и я поняла, что Гарри все это время думал о чем-то своем. Он тут же вздохнул, запустив пятерню в свои волосы, откидывая их назад, и добавил: — Отец все еще не под стражей. Это паршиво, Джен.
На этих словах я почему-то ощутила самый что ни на есть жуткий страх. Что-то было не так? Гарри что-то знал…
Он отвернулся и пошел вперед. Я проводила его взглядом.
Меня не удивило, когда он, быстро переговорив с медсестрой за стойкой ресепшн, кивнул в мою сторону, видимо, объяснив ей, что я дочь Хлои Дэвис, и двинулся дальше по коридору. Будто не я приехала за матерью, а он.
Вздохнув, я поплелась за ним, попутно улыбнувшись медсестре. Она ответила на улыбку тем же.
Какой-то визг, поднявшийся так внезапно, испугал меня до полусмерти. Я и без того нервная, а тут кто-то орет, будто не в себе. Не очень понимая, что происходит, почему все зашевелились, замелькала зеленая форма, почему Гарри застыл перед стеклом, за которым была чья-то палата, я медленно пошла к нему. Меня кто-то толкнул. Это была медсестра, она бросила свои извинения и забежала в ту самую палату.
Что творится в этой клинике? Ненормальные какие-то…
Странное оцепенение охватило все мое тело. Я тяжело переносила смерти. Даже чужие. Любая смерть была для меня чем-то за гранью возможного. Ведь сразу в голову лезли отвратительные мысли о родных…
Я все шла и шла. Казалось, коридор бесконечный. Потом остановилась. Вросла ногами в пол. Гарри смотрел на меня. Он никогда так не смотрел. А сейчас… Я не знала, как это понимать. Крики все еще звучали. Но я только сейчас поняла, что это были не вопли ужаса. Напротив, кто-то пытался помочь. Но кому?
Дыхание сперло. В груди разлилось что-то горячее.
Я побежала прямо к Стайлсу, который, резко сорвавшись с места, перехватил меня, на ходу отрывая от пола, а я просипела, уставившись за стекло палаты:
— Кто там? Что случилось? Я хочу посмотреть!
Множество людей в медицинской форме обступили чью-то койку и что-то делали. Они говорили друг с другом, передавая шприцы, зажимы, пока санитарка не втолкнула в палату каталку. Кто-то проорал:
— Большая потеря крови! Готовьте операционную! Живо!
— Зажмите рану! — выкрикнули в ответ.
— Гарри! — заревела я не своим голосом, принявшись вырываться. — Гарри! Кто там? Это мама? Это моя мама?
Стайлс не отпускал меня. Ему пришлось поставить меня на ноги, но он так и не отпустил. Я толкалась, кричала, пыталась обогнуть его, но Гарри не пускал меня туда. Он ловил мои руки, встряхивал, что-то говорил. Потом, кажется, даже прикрикнул.
Я сползала по стене, крича еще громче. Он подхватил меня подмышки, буквально втаскивая в лифт. Там стало только хуже. Я напугала персонал, что ехал с нами вниз. Медсестра даже обругала меня. Гарри рявкнул на нее.
Он продолжал трясти меня на парковке, говоря, что все будет хорошо. Я не верила. Не понимала, почему он не пускает меня к ней? Я ведь хотела увидеть маму? Я так и проорала ему в лицо, плююсь слюной и размазывая слезы. Заламывала руки, оборачиваясь на вход в больницу. Выла, хватаясь за волосы, ходила кругами. Потом Гарри кому-то звонил. Косился на меня. Бледный, злой. И я снова проорала:
— Я хочу вернуться! Я должна увидеть маму!
И вот здесь все обрушилось. Внутри меня все взорвалось.
— Ее убили, Джен! — выкрикнул Стайлс, отодвинув от уха телефон. Его глаза были налиты кровью. — Люди моего отца…
Мои ноги подкосились. Я грохнулась на землю плашмя, больно ударившись головой. Звуки приглушились. Стайлс где-то далеко заорал:
— Луи! Нужна твоя помощь!..
Все прекратилось.
***
Часы тикали. Но мне кажется, я была во сне. В нескончаемом сне.
Я была в своей квартире. Стайлс привез меня, несясь по трассе, будто одержимый. Честно? Я хотела, чтобы мы слетели с шоссе. Мне было плевать, что будет, как все случится, лишь бы хоть что-то случилось со мной. Мои глаза не открывались. Я не могла смотреть на Стайлса. На весь этот поганый мир. Все казалось перемазанным кровью. Я мечтала о легком выходе из ситуации — о смерти.
Мой стационарный телефон звонил бесконечно. Автоответчик записывал рыдающий голос Хейли, затем вопящую от ужаса и горя Кейси. После звонила даже Джастини. Потом и Джонни… Сэм… Луи… Почему бы им не катиться ко всем чертям? Я не могу говорить. Я не могу даже пошевелиться. Слез совсем нет. Тугое оцепенение и все.
Так прошла вся ночь после возвращения из Нью-Йорка.
Утром я не соображала, что происходит. Едва доплелась до кухни. Там выпила воды. О еде не могло иди и речи.
Я снова вернулась в постель. Зачем-то позвонила Кейси.