Черная бабочка
Шрифт:
Праздник — это разрешенный, более того, обязательный эксцесс.
Зигмунд Фрейд ©
Когда над моей головой пронесся очередной комок бумаги, я едва успела пригнуться, но он все равно задел мой высокий пучок, и я, цокнув, вскинула глаза на Сэмюеля Блэка. Он все время дурачился на парах. Казалось, в его голове вообще не было ничего кроме свистящего ветра. При всем при этом Сэмми действительно учился. Когда он успевал, я не имела ни малейшего представления. Мне приходилось ежедневно читать часа по три кучу литературы, готовиться к
По тому же принципу, что и я, училась моя подруга Хейли Стоун. С ней мы знакомы еще с детских лет. Пожалуй, это второй человек — после матери — которому я могла доверить очень многое. Но, конечно, не все. Бывают такие вещи, у каждого бывают, что рассказывать не хочется. Совсем никак. Да и ни к чему вовсе, ведь это настолько личное. К примеру, какие-то не слишком лицеприятные поступки, или, напротив, то, что слишком громко и пафосно…
— На теорию идешь? — прошептала Хейли, устроившаяся справа от меня.
Я молча кивнула, не отрывая взгляда от профессора, который присел на край своего стола.
— Отлично. А насчет вечера… Все в силе?
Да, это был мой день рождения. Мой любимый праздник. Мне нравилось, как мама радовалась этому дню, потому и мне всегда передавалось ее прекрасное настроение, и волей-неволей я стала считать этот день самым запоминающимся в году. И когда Хейли спросила у меня, около недели назад, что я хочу получить на свой день рождения, я сразу ответила, не задумываясь и без запинки:
— Вечеринку. Плевать на вещи, просто давай сгоняем на вечеринку.
— Отлично, — недовольно пробубнила моя подруга, — дешевле было купить подарок.
Мы обе рассмеялись. Это была шутка. Зная Стоун, с ее душой нараспашку, у меня не возникало сомнений: она рада, что мы устроим простую тусовку, и ей не придется таскаться по магазинам. Да, собственно, мои предпочтения всегда заключались в новеньких книгах и альбомах любимых музыкальных групп. Это было то, что я постоянно просила на день рождения. Этот раз стал небольшим исключением.
Хейли, как и я, жила в пригороде Бостона — Челси — отделенном от самого города двумя мостами. Один — через реку Мистик, а второй — мост Эндрю Макардла — по реке Челси. Именно по нему, чаще всего, мы с подругой возвращались из университета. Выскакивали на остановке главной улицы, метрах в трехстах от Бикон-стрит, где в темно-красном комплексе жила моя мать, и вместе с подругой шли в сторону параллельной улицы.
Я начала снимать маленькую двухкомнатную квартирку (она лишь называлась двухкомнатной, а на деле — большая комната, разделенная тонкой перегородкой) в шестиэтажном доме на Тремонт-стрит, как только поступила в университет Суффолк. Хейли с матерью проживала всего в квартале от меня.
Челси являлся небольшим по количеству жителей пригородом, здесь не всегда было спокойно. Разумеется, происходили неприятные вещи, но об этом не слишком распространялись, потому
Как и все нормальные студенты, помимо учебных будней, мы позволяли себе вылазки в ночные клубы, как правило, выезжая в Бостон, или просто закатывали тусовку в доме Сэма Блэка, Джонни Крэйга или Джастини Смит — наша компания и сокурсники. Пару раз были и у меня.
Вот в этот солнечный и тихий день, мы с Хейли распрощались на парковке у моего дома, после чего она пошла дальше и вскоре скрылась за деревьями тополиной аллеи. Несмотря на весь оптимизм и хорошее настроение, я была расстроена по поводу самочувствия матери. Мне следовало заскочить к ней, но я так увлеклась болтовней с Хейли, что, только поднявшись к себе, сообразила — мы прошли дом мамы. Именно поэтому, бросив ключи на тумбочку в коридоре, я тут же вынула из внутреннего кармана сумки свой сотовый и набрала знакомый номер. Зажав телефон между плечом и ухом, я принялась снимать ботинки, когда в динамике раздался голос матери:
— Солнышко, прости меня, я помню, конечно помню, что у моей малышки сегодня день рождения, — тут же проговорила мама, — но у меня с утра подскочила температура. Пришлось вызвать доктора. Я уснула после инъекции. Как сурок проспала и теперь мне значительно полегче… Как ты, милая? Уже вернулась домой?
Я прикрыла глаза, глубоко втягивая воздух, чтобы мой голос не выказывал волнения, и ответила, одной рукой расстегивая куртку:
— Мамуль, ты же знаешь, я в порядке. Мы с Хейли только что приехали из университета. Но у меня есть план. — Я выдумывала на ходу, чтобы остаться с мамой и присмотреть за ней. — Что скажешь, если я приду к тебе вечером, и мы отметим мой день рождения?
«Отметим» в моем понимании было — навернуть праздничного торта и выпить горячего чая. Но это только с мамой. С Хейли я, само собой, употребила бы нечто более «веселое».
— Детка, я знаю, что ты собираешься с Хейли на вечеринку, — тут же раскусила меня мама, и я закатила глаза, говоря:
— Эта засранка тебе рассказала, да?
— Не называй ее так, милая, мне совсем не нравятся ваши шутки в адрес друг друга. Я сама позвонила Хейли утром и расспросила о планах на вечер. Девочка даже не поняла, что я спасаю вас обеих от скучнейшего времяпрепровождения. Поезжай с ней в Бостон, повеселись, как следует. Только навести меня, я приготовила подарок.
Нервно цокая, я устало привалилась спиной к стене и, окинув взглядом свое отражение в большой зеркальной дверце шкафа, поплелась в сторону кухни.
— Слушай, мам, ты наверняка преуменьшаешь, я уверена. Тебе плохо, поэтому вечеринка отменяется, — решительно проговорила я.
— Ну уж нет, моя дорогая, зайди ко мне за подарком и проваливай, — тихо посмеиваясь, сказала мама, но вдруг сильно закашлялась.
Я нахмурилась. Мне хотелось поехать на вечеринку, или куда там меня потащит Хейли, но состояние матери оставляло желать лучшего. В итоге, поговорив с ней еще немного, я пообещала прийти вечером и покрасоваться перед ней нарядом, который держала для этого дня.