Черная бабочка
Шрифт:
— Луи хотел сказать, что порой он слишком много выдумывает, — пояснил я, не отрывая взгляда от лица Томлинсона.
Тот лишь надменно хмыкнул, мне стало немного, совсем чуть-чуть, не по себе.
— Значит снимать наблюдение за девицами? — уточнил Энди.
— Снимай.
На том тема была исчерпана. Я выяснил, что хотел. Не совсем так. Признаться, ситуация с Зейном все еще коробила меня. Мне хотелось все же до конца выяснить, какого хрена это животное, называвшееся моим отцом, отправило тогда заболевшую Джемму — собственную дочь — с Маликом, если отец заранее планировал
Внутри снова закипала злость. Мое чутье на ложь не подводило меня никогда. Я реально подозревал путаницу в том страшном деле. Что-то было не так.
Jenny
Я находилась в полном недоумении и растерянности, когда, приехав в Нью-Йорк, в палате реанимации мамы обнаружила тетю Мэйди и отца. Я так и замерла на пороге, не зная, радоваться мне или расплакаться.
Они вдвоем таращились на меня как-то слишком странно. Я не поняла, что их так удивляет, а потому мельком оглядела себя и двинулась внутрь палаты.
— Привет, — первым поздоровался папа. Он… он был таким красивым. Высокий — встал, чтобы обнять меня — волосы чуточку с проседью, подтянутый. Мужчина, от которого не оторвать глаз. Только сейчас я поняла, что непохожа на него. Совсем непохожа. Разве что его губы казались точь-в-точь моими — такие же пухлые. И глаза, их цвет был идентичен с моим. Такие темные, насыщенные карим цветом и с легким зеленым оттенком. — Милая, ты покрасила… волосы? Они красивые, — сделал отец неловкий комплимент, коротко обняв мои плечи.
Я улыбнулась, нерешительно и молча. После сама приблизилась к тете и та, встав мне навстречу, более эмоционально прижала к себе. Она дрожала. Я всегда знала, что ее будет грызть вина.
— Откуда эти следы, Джен? — Тут до меня дошло, почему они оба так смотрят. — Тебя кто-то обидел? — глаза Мэйди влажно заблестели, когда она отодвинулась.
Я потупила взгляд, отвернувшись и уставившись в бледное лицо матери.
— Нет, — ответила я, поправляя съехавший с шеи шарф, а на моем лице все еще виднелась ссадина на губе. — Я в порядке. Как она? Кто вам позвонил?
Отец вздохнул и уселся на кушетку у стены.
— Кейси. Состояние Хлои стабильно, — и добавил с сарказмом, видимо, злясь на врачей, — стабильно без сознания.
У меня кольнуло в сердце. Я надеялась, что все позади.
— Я думала, она в порядке, — обреченно пробормотала я и присела в кресло рядом с койкой. Пальцы мамы были ледяными. Неужели она не выберется? Она должна выбраться. — Эй, я приехала, — прошептала я, потеребив маму по руке. — Просто знай, что я здесь, идет?
Мама размеренно дышала, и аппараты пикали, выводя на экран ее сердцебиение. Действительно стабильно.
— Док говорит, этим утром Хлои снова впала в кому.
Я сглотнула, не в силах вынести это слово — кома. Отвратительное слово. Что делать теперь? Этот вопрос постоянно преследует меня.
Через полмесяца Рождество, а мама здесь. Все не так, как обычно. Я вдруг обернулась к отцу и, постоянно сглатывая комок, произнесла:
— Останьтесь до Рождества, Фрэнк… папа.
Мой голос прозвучал
Отец переглянулся с Мэйди. Не знаю, что они там решали, я снова повернулась к маме.
— Прости, милая… — Я крепко зажмурилась, получая от отца удар в спину. — Я не могу… Что если… Мэйди, ты как? Останешься с Дженни? Присмотришь за Хлои, поможешь. У тебя все равно отпуск. К тому же с твоим медицинским опытом ты вполне можешь стать сиделкой для Хлои. Что думаешь?
Я не стала просить тетю, я просто ждала, в напряжении стиснув челюсти и глядя в лицо матери.
— Конечно… — Мэйди прокашлялась, — конечно, я останусь.
Будто камень с плеч. Так я буду уверена, что мама под присмотром. Боже, как я благодарна тете.
Меня больше не волнуют прошлые обиды. Неизвестно, как поступила бы я, влюбись в парня или мужа моей, к примеру, лучшей подруги. Кто знает, молчала бы я о чувствах или попыталась увести его? Даже я не могу этого знать. Жизнь постоянно путает карты, подсовывает нам не то и не тех. Или же, напротив, слишком то, слишком тех, а мы прозябаем, не замечая, как сердце замирает при мысли о конкретном человеке. Мое сердце все еще не подводило меня. Оно не замирало. Я была одинока. И хорошо…
Спустя три часа, когда отец уже уехал в аэропорт, мы с Мэйди поговорили с лечащим врачом матери, получили от него довольно обнадеживающие новости о ее состоянии, потому что мама, наконец, вернулась в сознание. Однако нас не пустили к ней, говоря, что она слишком слаба. Сказалась большая потеря крови, а после проведенного переливания требовалось восстановление. Получив перечень продуктов, которые мы могли купить для мамы по совету доктора, я съездила в супермаркет, а Мэйди отправилась дожидаться меня в кафе, что находилось на первом этаже клиники.
Я вернулась довольно скоро, отдала все купленное медсестре и отправилась на первый этаж.
Я была страшно измотана и выглядела очень плохо. Мэйди молча купила мне поздний ланч — по времени больше походило на ужин — и мы в том же молчании поели. После тетя заставила меня принять какую-то таблетку, когда заметила, что я прижимаю руку к животу в области желудка.
— Это поможет, — сказала она, — ты наверняка не ела нормально уже несколько дней. На тебе лица нет, — она умолкла, а затем спокойно спросила: — Мы должны обсудить наше прошлое, милая?
Я отрицательно качнула головой.
— Если хочешь знать, простила ли я тебя, — произнесла я, не отрывая глаз от стаканчика с кофе, — то мне не за что прощать. Я зла на отца, не на тебя, Мэйди. Я все еще помню, какой ласковой ты была со мной.
Тетя пахла моей мамой. У них всегда были одни и те же духи. Я обожала этот запах, и сейчас меня окутывало такое спокойствие, что сложно было поверить. Ведь я так привыкла к тревожному чувству, а тут все так размеренно. Люди в зеленой медицинской форме ходили по кафе; звонко смеялись, покупали кофе; кто-то рассказывал о том, как провел этот день. Жизнь кипела вокруг нас. Мы же сидели друг напротив друга и просто робко улыбались. Я отскребывала ногтем рисунок на стаканчике, Мэйди мяла пальцами салфетку.