Черная богиня
Шрифт:
– Почему это я должен звонить? – удивленно спросил Мин-Ра, высоко поднимая колокольчик над курчавой головой. – Должна быть очень веская причина, иначе мама страшно рассердится.
– А я… я для тебя такой веской причиной не являюсь, друг мой?
Мин-Ра укоризненно глянул на Холодова. А потом улыбнулся. Улыбкой ангела.
– Ты – да. Из-за тебя мама не рассердится…
– Пожалуйста, не надо! – закричала Вероника. – Прошу тебя, прошу тебя!
Но было слишком поздно. Мальчик тряхнул колокольчиком. Обычный колокольчик, что даже разочаровало
Они с любопытством ждали, что же произойдет дальше. Но все было тихо, никто из жрецов не вбегал в палату, солдат тоже было не видно, Домбоно-вездесущий и то отсутствовал. Принца Мин-Ра это, казалось, ничуть не смутило. Он взял доску, поставил на колени и подмигнул Веронике.
– Ну что, сыграем?
– Не сейчас. Попозже… ладно? – неуверенно отозвалась Ника. «Если это попозже у нас вообще будет, – мрачно подумала она. – До операции эта снежная королева все стерпит, а вот потом она обязательно уничтожит нас. Кто помешает ей забыть о своих обещаниях? И почему она не приходит, черт побери? Ведь мальчик же позвал ее!»
А она и так уже была здесь, вот только никто ее не видел. Внезапно мальчик вздрогнул всем телом, затем изогнулся, замер в неестественной позе, зрачки расширились, глаза отливали неземным светом. Словно его лицо осветилось изнутри. Ну, включили внутри мальчишки специальную лампочку в сто ватт.
– Мин-Ра, – испуганно прошептала Вероника. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в плечи Холодова. – Смотри! Смотри! Господи!
– Чего ты хочешь? – спросил мальчик. Голос его стал надменно-холоден, он стал чужим. Ее голосом…. Голосом богини Мерое. Холодов судорожно сглотнул комок в горле. Такого не бывает, нет!
«Она вселилась в его тело, – в ужасе подумал он. – Ее дух проскользнул в его тело». Алексей слышал о чем-то подобном – о медиумах, о спиритических сеансах, заклинаниях духов, материализации духа, и все это он ничтоже сумняшеся называл бредом, отделываясь вечной шуточкой хирургов: «Я распотрошил уже тысячи людей, но души еще ни разу не видел…»
И вот теперь он стал свидетелем чуда: принц Мин-Ра исчез. Нет, его тело, его оболочка конечно же осталась на месте, в полной власти всесильной души его матери.
И Холодов не выдержал.
– Это еще что за трюкачество! – грубо выкрикнул он. – Вы же должны соображать, что нельзя нервировать мальчика перед операцией!
– Ты хотел говорить со мной… – лился ледяной поток ее речи с губ Мин-Ра.
– Но не так же! Я хотел поговорить с вами во плоти, живьем, черт побери!
– Глупец! Я всегда с тобой! Когда Мин-Ра глядит на тебя, это я смотрю в твои глаза… когда он улыбается тебе, это мой рот трогает дуновение улыбки! Говори же, чего ты хочешь на этот раз?
– Покоя! От вас, кстати, мадам!
«Я обидел ее, – с невыразимой горечью подумал он. – Это заденет ее непременно – женщину, не богиню! Богиню
– А теперь покиньте тело мальчика! Ну же! – рявкнул Холодов. – Давайте, решайте, в конце концов, или вы хотите остаться только матерью, или возлюбленной…
– Это тебе следует хорошенько подумать! – раздался холодный голос. – Не забывай же о том, что сейчас сказал…
Мальчик вздрогнул. Глаза закатились, неземной блеск погас… принц Мин-Ра вытянулся на кровати, пот тек по лицу, дыхание сделалось сбивчивым.
– Это безнравственно! – выкрикнул Холодов и схватил стетоскоп. – Ника, сумку! Шприцы доставай. Да вытряхивай ты все на кровать, копуша, я сам найду. Быстрее!
Он склонился над мальчиком. Дыхание ребенка было учащенным, сердце колотилось как бешеное. А потом мальчик неожиданно улыбнулся, дыхание стало ровным, сердцебиение – нормальным… Принц Мин-Ра уснул. Холодов послушал его, измерил пульс и давление.
– Ничего не понимаю… Все в норме! – восторженно прошептал он. – И делать ничего не надо. Все в порядке. Проклятье! Кажется, я начинаю сомневаться во всех учениях материализма и тому подобном! Да мы – форменные дебилы во всем, что касается души. М-да… А вот остеому они оперировать все-таки не умеют…
…Савельев ворочался на жестком ложе и все никак не мог уснуть. За узеньким окошком ветер запутался в кронах отдыхающих от нестерпимого дневного жара деревьев. Павел осторожно фукнул на красного цвета свечу. И сразу же темнота вокруг показалась неприступной стеной загадочного храма. Несмотря на дикую усталость и безумные передряги последних дней, Савельев никак не мог уснуть. Из головы не выходил маленький принц древней Мерое. Интересно, а есть ли детство у богов, у сына Солнца? Или он только и должен, что светить всегда, светить везде, не имея права на свое личное, детское счастье?
Глаза медленно привыкали к темноте. Павел уже мог различать неясные очертания скромной обстановки в комнате. Здорово, конечно, что ему отвели отдельную комнатку, рядом со смердящим от грязи Шелученко он бы точно долго не протянул… Что-то он сегодня перед сном не видел Ларина… Где-то вскрикнула ночная птица, ей вторила другая.
Внезапно в тишине ночи раздался странный шорох. Павел подскочил на кровати и затаил дыхание. Вот, опять! Прямо у него под дверью. Кто-то осторожно открывал запоры. Сердце Павла трепыхалось в груди, как заячий хвостик.
– Кто там? – хрипло прошептал он по-русски.
Никто ему не ответил, но кто-то же дышит в его комнате? Дышит так настороженно, с болезненной хрипотцой?
Дрожащими руками Павел нащупал на столе свечу, огниво…
Маленький жалкий огонек пытался бороться с океаном тьмы.
В дверном проеме стоял босоногий мальчик. Стоял с трудом, мучительно поджимая под себя больную ногу. На бледном личике блуждала робкая улыбка. Принц Мин-Ра!
– Господи, как же ты напугал меня! – воскликнул, наконец, Савельев.