Черная дыра Сибири
Шрифт:
– Чего бросать то... Я ведь понимаю чем болен и не тешу себя выздоровлением. Этот завод съел меня, как и тысячи других. Если вы не поумнеете, он и вас подомнет под себя...
– Простите, я не понял...
– Чего понимать то. В городе, каждый второй человек отравлен химией, каждый пятый готов от этого умереть. Я тот самый пятый...
– То что вы говорите, это очень ужасно, но я думаю...
– Лучше не думайте по этому поводу, иначе я испорчу хорошее мнение о вас. Пока мне рассказывали, что вы в здравом уме.
– Все дело в отходах?
– И в них тоже. То что завод выпускает так же дурно влияет на человека. Пройдитесь по цехам. Вытяжки почти нет, вместо них разбитые стекла, респираторы и противогазы не соответствуют стандарту и свободно пропускают ядовитые пары, спецодежда не выдерживает соприкосновения с химикатами и разваливается после третьего дня работы. А самое страшное, это свалка... Когда-нибудь вся эта горящая гадость ринется на город и все сдохнут.
– Неужели нельзя как то навести порядок, соорудить вытяжки, сделать очистку, организовать переработку отходов? Я слышал, что отходы можно даже продавать.
Череп разинул рот изображая улыбку.
– Я все это тоже хотел сделать, но... До нас нет дела никому, ни министерство, ни комитет, ни дирекция, совсем не заинтересованы в восстановлении завода. Мы гоним полусырье для крупных химкомбинатов, себестоимость которого - копейки за тонну. Однако, продаем за бешенную цену в несколько сотен рублей. Улавливаешь разницу... копейки и несколько сотен рублей. Это же бешенная прибыль. Вот это и есть камень преткновения. Зачем восстанавливать завод, зачем перерабатывать отходы, если от этого подымится себестоимость продукции и разница в прибыли будет почти равна нулю.
– Как же это им удается и кто получает эту прибыль?
– Шайка ловкачей. Вся верхушка затянута туда.
– А прокуратура, милиция, куда они смотрят?
– Никуда. Кто с деньгами, тот и власть. А эти... прислуживают власти.
– Выходит, на заводе ничего сделать нельзя?
– Почему нельзя? Можно. Для этого нужно его взорвать...
В это время двери в палату открываются и появляется худенькая девушка.
– О... Настенька пришла.
– Здрасти, - тихо говорит мне девушка.
– Здравствуйте.
– Настенька, это новый главный энергетик, вместо меня. Звать его Андрей Николаевич.
– Очень хорошо, что вы пришли, а то папа совсем закис... К нему последнее время мало кто с работы приходит.
– Брось, дочка, я вынашиваю планы мести, этим и живу.
– Сейчас я тебя кормить буду.
– Ну вот, все время не вовремя. Только разговорились и на тебе... то процедуры, то еда...
Я понял, что дальше мне находиться здесь не следует. Встал со стула и во время. В палату, под управлением толстой медсестры въехала тележка с накрытыми бачками.
– Ну как,
– Сейчас будем кушать... Так, таблетки я принесла, выпейте до еды.
– Мне уже пора.
– Андрей Николаевич, зайди ко мне еще, кое что я не успел тебе рассказать. Пожалуй самое важное...
– Хорошо, зайду. До свидания.
Раскланялся перед всеми.
В доме меня ждет Катя.
– Где ты был? Звонила к тебе в отдел, там сказали, что давно ушел домой.
– Был в больнице у Григория Павловича.
– Так... Он тебе... кое что разъяснил?
– Да. Я тебе все позже расскажу.
Но по виду Кати понял, что придется все рассказать сейчас.
Утром опять неприятности. Только зашел в свой кабинет, как на пороге появился невзрачный, прилизанный мужчина с портфелем в руках.
– Можно к вам, Андрей Николаевич.
– Заходите.
Я с удивлением посмотрел на него. Почему секретарша мне ничего по селектору не сообщает. Словно прочитав мои мысли, незнакомец говорит.
– Я попросил вашу секретаршу ничего не докладывать. Майор милиции Говорухин Степан Степанович.
Он протягивает свою волосатую руку. Я жму ее и мысленно перебираю, что мог совершить, от чего милиция вломилась в кабинет.
– Садитесь, - предлагаю ему.
Майор на коленях раскрывает чемоданчик и вытаскивает несколько листков бумаги.
– Андрей Николаевич, простая формальность. Вы ведь вчера были в больнице у Григория Павловича?
– Да, был.
– Мне нужно знать, о чем вы говорили?
Ничего себе формальность, может его попросить от сюда. Какое ему дело о чем мы беседовали? Пока я размышлял, Степан Степанович дополнил свою речь.
– Видите ли, вчера вечером, после вашего ухода, Григорий Павлович скончался.
– Как? Но при чем же здесь я?
– Это я и хочу выяснить. Медсестра сказала, что он был очень взволнован после вашего ухода.
– Мы говорили о работе.
– Конкретнее.
Так я тебе все и выложил.
– О том, в каких цехах и где лучше установить вытяжку или вентиляцию.
– Ну и...?
– Все.
Майор явно разочарован.
– А что, Григорий Павлович, вам хотел сказать особенное. Медсестра слышала его последнюю фразу...
– Не знаю.
– Очень жаль. Ну вот и все. Не буду вас больше задерживать.
Он аккуратно складывает листки в чемодан и поднимается.
– Надеюсь, что еще встречусь с вами.
Только он ушел, я вызвал секретаршу.
– Татьяна Юрьевна, чем дело? Почему вы без предупреждения пустили ко мне посетителя?
– Но ведь он же из милиции и потом, сказал, что вы обязаны принимать его в любое время.
– Я никого не обязан принимать в любое время, запомните это пожалуйста, а сейчас вызовите мне Гуляма Шакировича. У нас беда, скончался Григорий Павлович.