Черная книга колдуна

Вихарева Анастасия

— А ты че за всех отвечаешь? — возмутился Валидол. — Я бы остался! Там не прохладнее.

— Кстати, обрати внимание, ящер — я щер, щербатый, с зубами, с пастью, но разумный, — издал дин смешок, показывая все зубы. — Пращер, ну или, как вы произносите, пращур — пра щер, далекий предок — щербатый, с зубами, с пастью, разумный. Это мы вас учили и в люди вывели, обезьяны лысые! Сами вы бестолковые и бесполезные, гадить только научились… Мы, дубины, мигрировали бы давно, да жалко вас стало. У вас на словах одно, а в животе другое. У тебя например. Страх, когда вспоминаешь, что сама дорога туда и обратно месяца на четыре потянет. И другие так же думают. Но я решил, лень и страх нельзя поощрять. Если тогда зимы не было, а сейчас

лето, то и там тепло.

— Глаза боятся, ноги идут! — успокоил Макс Валидола, успокоившись сам. — Народ, вечером выступаем в поход, а пока — всем спать, сил набираться!

— Нужен им твой поход! — рассмеялся Кирилл. — Им бы день пережить, да ночи дождаться!

Когда солнце скрылось за крайней горой, внезапно жизнь возобновилась. Кто-то вспомнил, что за весь день у него не было во рту ни крошки. Кто-то перебрался в лагерь, собирая вещи. Кто-то уже был готов, внезапно вспомнив, что два дня проведут в холодной пещере, правда, без света. Но дины и Сеня Белый прекрасно видели и в ультрафиолетовом излучении, и в инфракрасном, а Эльф видел не то, чтобы ауру, а нечто за ее пределами, но как самого человека. Так что для них, как бы ясный день. На всякий случай запаслись водой, едой, факелами, переживая, что не родился еще тот человек, который вырвал бы горящее сердце и повел за собой, и при этом не умер. Несколько дней в пещере уже никому не казались ужасными, особенно после того, как в одном из ответвлений нашлась, наконец, глубокая шахта, в которую сбросили установку.

Путь до пещеры не занял и полтора часа. Светила полная луна, ночь была на удивление светлой. Но пока шли, вдруг налетел порывистый ветер, и в низине вдруг началась паника. А через полчаса небо от края до края разрезала молния, как будто дав какой-то условный сигнал. Все живое вдруг зашевелилось, карабкаясь по склонам вверх, или быстро переплывая реку и скрываясь в джунглях, которые полегли, как высокая трава под ветром.

— Однако, шторм начинается! — заметил кто-то, заторопившись. — Если начнется дождь, нас смоет вниз! Нам тут не спрятаться!

— Мы почти пришли, — обрадовались впереди, посветив факелом остальным.

Прощались с уютной и такой родной долиной внизу со слезами на глазах. Здесь был Рай — и они оставляли его — надолго или нет, никто сказать не мог.

— Мы не были изгнаны из Рая, мы сами уходим! — пошутил Гоблин, ощутив необыкновенное чувство, когда свет молний, играя и пересекаясь, осветил ее и долго полыхал, словно давая им получше рассмотреть, то что твориться внизу.

— Смоет яйца, — заволновались дины, высматривая места кладки.

— Не, не смоет, — уверенно высказал мнение Эльф, внезапно рассмотрев долину по-своему. — До них волнам не добраться, а для потоков приготовлены обходные пути. Они тут миллионы лет яйца откладывали, опыт нажит. Зато черепашки безопасно доберутся до моря, они еще позавчера начинали единично выползать из песка. А сегодня весь день на них охота шла.

— Вот она, расплата за невинную кровь! — высказался кто-то из женщин.

— Ну чего стоим-то?! — одумался ЯмаМуди. — Вперед!

— Вы знаете, в пещерах вообще-то опасно! — вспомнила Ядвига, повернувшись ко входу лицом.

— Если здесь был берег моря, то сама пещера образовалась рекой, которая хорошенько промыла ее, — успокоили всех дины. — Где-то там лежит материк, который поднимал эти горы, а потом разошелся с этой плитой. Пещера была рекой в разломе, а после сверху ее накрыло лавой. Потолки ее из массивного гранита, а под ногами песок и галька. Там, на той стороне все еще болото, а раньше было огромное озеро.

— А куда же девалась река? — полюбопытствовали зелененькие.

— Да кто ж ее знает! — рассмеялся дин. — Пробила себе новое русло.

— Будем рисовать карты, разберемся! — пожал плечами Мальв.

Свое имя-кличку Мальв получил сокращенно от «Мальвина». Длинные его голубовато-белые волосы с синими прядями,

которыми он сильно дорожил, и его голубая кожа рассматривались в качестве основного признака. С темноволосой и златокожей Златой они были полными противоположностями не только во внешности, но и в характерах. Златка всегда деятельная, остроумная, заводила в женском коллективе, а Мальв сам по себе, вел созерцательный образ жизни, подолгу бывая в одиночестве. Сначала, когда его замечали сидящим на самой высокой скале, пытались растормошить и привлечь к общественным работам, но спустя время, после того как он не изменил себе, от него отступились. Пожалуй, даже, как Гоблина Яшу, перестали замечать, предоставив самому себе. Но когда установилась жара, он, наконец, слез со своей скалы, оказавшись обычным нормальным парнем, внезапно проявляя интерес и к земному, иногда напоминая всем, словно бы упрекая, что за всеми делами забыл, когда в последний раз медитировал. И раздражался, если внезапно появлялась возможность посидеть на старом месте, а к нему уже привыкли и опять проявляли и любопытство, и назойливое внимание. Однажды Златку принародно спросили, как она умудряется вести хозяйство, кормить мужа, забираясь к нему на скалу, и при этом всегда быть довольной и счастливой, на что она отвечала: «Я всегда могу с ним поговорить, мы же телепаты! А то, что он видит — вижу и я. Мы всегда позволяем мужчине обращаться к Богу, познавая его в сравнении и в наблюдениях, а когда он отвечает — я это чувствую, мы как бы оба прославились. Мы ж не женаты еще, он и торопится познать Закон! А в еде он неприхотливый, — махнула она. — Чем накормила, то и ест!»

Пересчитались, на всякий случай, страхуясь веревками. Насчитали четырнадцать человеческо-гуманоидных пар, пять пар динов и трое — вечный соблазн для женского пола и украшение для мужчин. Особенно Гоблин, которого каждый видел, как хотел. Многие уже зевали, пытаясь договориться и остаться на ночь, чтобы выдвинуться в поход с утра. Макс и дины оказались непреклонными.

— Вы целый день спали! — разошелся Макс не на шутку.

— А если зима наступит раньше, чем мы вернемся?! — не сбрасывая со счетов непостоянство климата, выдвинули обоснование дины.

— Если мы так будем пререкаться, и за год не доберемся! — поддержал Макса Кирилл.

— Вы хоть дорогу-то помните? — поинтересовался Болид. — А то у вас память, как темная ночь, не разбудить.

— У нас карта есть, нам только до того района добраться, — обнадежил всех Макс.

— Ну, тогда, чего мы ждем? — ввернул кто-то, первым скрывшись в темноте.

Путь до города занял не два месяца, как предполагали, а все три. На крутом склоне вдруг обвалилась земля, и половина группа, в основном дины, скатилась вниз на острые скалы. Все остались живы, но раненых было много. Пришлось задержаться на две недели. Зеленые не отходили от больных, растрачивая свою зелень, которая, оказывается, приводила в чувство и динов. Впрочем, их раны и так затягивались очень быстро. На второй день они уже не заговаривали о смерти, и даже шутили, вспоминая, как прощались друг с другом и со всей группой. Дальше двигались осторожно, предпочитая не рисковать.

Дины были правы, все те животные, которые ушли из долины, перебрались на эту сторону гор. Леса кишели зверьем, который объедал молодые побеги, прореживая джунгли, и обжирался друг другом. Между хищниками борьба за выживание велась не на жизнь, а на смерть. Через раз побеждали и те, и другие. Сила млекопитающих была в ногах, тогда как ящеры брали зубами. Травоядные и те и другие паслись в общих стадах, рассматривая друг друга, как передовую позицию. Млекопитающие, те же быки или сумчатые, снабженные рогами, копытами и в некотором случае зубами, могли дать такой отпор, что хищники и близко боялись подойти к стаду, что было, несомненно, замечено неуклюжими динозаврами, ноги которых, подобные столбам, не позволяли им быстро передвигаться, особенно детенышам.