Черная книга колдуна
Шрифт:
— Завтра. Тетя Вера собрала уже все, что надо. Светка вроде как подъем на скалу осилила. Места у нас проверенные. В прошлом году и без меня справились, до весны материала хватило.
— И правильно, нечего без дела сидеть, — одобрила Авдотья Захаровна. — Помоги, милок, помоги. И бабке. А то не донесу траву лютую.
— Авдотья Захаровна, вы так любите ядовитые растения! — перебирая собранные травы, заметил Кирилл.
— Ты хотел сказать, помешалась я на них? — усмехнулась старушка. — А известно ли тебе, молодой человек, что даже там! там! — профессор вскинула сухую руку к небу, — не всякий
— Так что травологии быть! — рассмеялся Кирилл, взваливая на себя мешки с травой. — Интересно, а ребята, другие, тоже родину спасают?
— Им не ведомо лютое время. Долги земле возвращают. Накось, вот, посылку забыла отдать, — Авдотья Захаровна вывернула карман, рассматривая небольшой приборчик, похожий на огрызок карандаша. — От Сени Снежного. Не простая палка, волшебная. Стоит навести такой приборчик на землю, как тут же радиочастотная волна принесет тебе сказку о подземных сокровищах. У них там три года весна, три года лето, три года осень, три года зима. Без такого приборчика, пожалуй, и не вспомнишь, куда припасы положил. Землю кажет!
Авдотья Захаровна удовлетворенно хмыкнула, наведя карандаш острием в землю, нажав кнопку. Через пять минут в пространстве развернулась небольшая голографическая картинка, примерно полметра на метр, разукрашенная цветными полосами.
— И-и? — не выдержал Кирилл долгого молчаливого созерцания, слегка разочаровавшись.
— Что и? Сердечный, я не сумеречная зона! — Авдотья Захаровна протянула приборчик, вложив его в ладонь Кирилла. — Не серый камень под ногами, и то ладно! Направь на породу, да и пораскинь извилинами-то!
— Обойма надолго заряжена? — поинтересовался Кирилл, изучая подарок, пытаясь понять, на чем он работает.
— Да на что оно мне знать? Не мне на дареном коне ездить, — усмехнулась старушка. — Не пытала.
— А… как там… — Кирилл смутился, спросить профессора о той, что грезил по ночам, язык вдруг сделался каменным. — Ну… как они там? Первокурсники?
— Человека в себе почувствовали! — рассмеялась старушка. — Замуж твоя собралась за гарного парня из земель далеких, заморских. Чернобровый, черноокий, белолицый, речь медовая, уста сахарные, косая сажень в плечах — без всякого изъяну. И черта лысого не побоялся в руку взять да и накрутить ему веревку… Не дождалась она тебя…
— Но как же… — Кирилла почувствовал, что его ударили обухом по голове, руки опустились, а сердце сжалось, облившись горячей кровью.
— Не прав, тут ты не прав, — покачала старушка головой. — Людей нашей породы далеко разбросало. Приглянулась ему Алинка, и она, как увидала, ни есть, ни спать…
Слова тонули, словно в вате. Удар
Авдотья Захаровна смерила Кирилла ехидным едким взглядом и ушла, оставив одного.
Возмущенный до глубины души, Кирилл едва ли смотрел на дорогу, полностью погрузившись в себя. Мысли — пустые и ненужные, запоздалые укоры и разочарование. А могло быть иначе, если бы… «Если бы» не оставило ему шанса. И даже не тот, белобрысый… Откуда он свалился с большой любовью, колдун хренов?! Куда теперь эти руки, волосы, голос, запах, которые он себе напридумал?! И не накостыляешь! Он бы не удивился, если бы старая ведьма сама это устроила, чтобы пристроить Светку. Да кто она такая, чтобы решать за него?! Он почти ненавидел и Светку, и Авдотью Захаровну, которая предсказала ему не то, что он хотел.
Тревожное предчувствие пришло неожиданно, словно крик о помощи. Кирилл остановился, прислушиваясь. И вздрогнул, увидев впереди, шагах в пятидесяти человеческое тело, в котором сразу узнал Дмитрия. Рядом с ним растекалась лужа крови.
«Исполнителя убрали… — Кирилл похолодел. — Но почему здесь?!»
— Таких совпадений не бывает… — заступил дорогу Страж.
Кирилл подошел чуть ближе и застыл, пытаясь определить, жив ли он.
— Вызывая скорую и милицию, — посоветовал кот. — Он еще жив.
— Я могу помочь? — испуганно спросил Кирилл.
— Не обязан, это ловушка, — предупредил кот. — Если не хочешь парится остаток дней на нарах, хлебая баланду.
— Мам, я могу остановить кровь… — взвыл Кирилл.
— Если нож на месте, не доставай и не прикасайся, — приказала мать. — Мы уже едем. Ой, Кир, лучше оставь все как есть, это человеческих рук дело. Раны могут быть не совместимые с жизнью, потом доказывай, что тебя там не было…
Но Кирилл уже рвал траву, вспоминая все, чему учила его профессор Авдотья Захаровна. Бадан, вероника, герань, девясил, ежевика, тысячелистник, кровохлебка… растирая и пережевывая, чтобы выделился сок. Рана была глубокой, чуть ниже сердца, и еще одна со спины недалеко от позвоночника. Туго набив раны травой, он перевязал их разорванной на ленты футболкой, пытаясь заставить раненого дышать. Дыхание то и дело прерывалось, он хрипел, рот наполнился кровью. Было глупо думать в такую минуту о чем либо еще, но он думал — и о том, что его сделают козлом отпущения, когда этот хмырь отбросит копыта, и о Авдотье Захаровне, которая вбила в голову столько знаний, которые пришли так естественно, будто разбирался в травах всю свою жизнь, и о том, что если зелень зелененьких попала со слюной, жить будет, но зря он одарил его долголетием, мудак не стоил и футболки его, и о том, что добрая четверть человечества сама собирает на себя всякие беды, когда лезет с добротой куда не просят, и о том, что не было печали…