Черная книга колдуна
Шрифт:
Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.
«Вы когда нам, суки, фирму отца вернете?! И квартиру! Я с тебя шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»
«Кир, отпусти ее!» — потребовал Александр не своим голосом, но заступаться не посмел.
«Пошла вон!» — Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.
«Я его люблю!» — попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел. напугать ее, поставить на место он мог только сейчас. А иначе придеться все начинать сначала.
«Засунь
«Ириш, извини, но у меня действительно, жена, ребенок…» — виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.
«Эта башкой покалеченная?» — приструнила его Ирина.
«Что ты сказала?! — процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. — А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»
«Не смей так про мою жену…» — возроптал в друг Александр, растерявшись.
Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока не заметил, что Иринка уехала. Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся — демоны поднимались и обнаруживали себя внезапно.
Но все же прогресс был на лицо, через неделю он уже не понимал, чего на него все такие злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.
— Всего полтора года! — сердился Кирилл. — Не сходите с ума!
— Всего, когда каждый день не издеваются, — проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. — А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет, ни один город на всю страну не вещает — ни в одной стране такого нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?! Сил нет, но ведь ничего не сделаешь…
— Если уж на то пошло, все бандиты из глубинки вылупились, — парировал Кирилл. — Не москвичи законы принимают, и бюджет не москвичи утверждают, представители регионов. Не плачут, а вам-то что?
— В том-то и дело, словно одну голову сняли и другую на ее место поставили, — горько посетовала мать.
— Боятся они голоса России, не зря революция началась с захвата телеграфа, — уверенно заявила тетя Вера. — Столица — душа страны, а это не душа, это стая вампиров, которые торгуют страной и людьми. Ты для них мясо — и ты будешь мясом! — строго взглянула она ни Кирилла.
— Ладно, не поступлю, лягу под каток, — смирился Кирилл, ретируясь.
Экзамены пролетели незаметно. Выпускной бал и аттестат о среднем образовании. Место Мирки оставалось свободным, обзаводиться подружкой Кирилл не торопился. В какой-то степени ему льстило, когда девчонки соблазняли его, бегать за какой-то одной не приходилось. От девчонок разбегались глаза, и он ловил себя на мысли, что одну не смог бы полюбить так, как их всех.
— Ну
— А ты делай умное лицо и про неприступность не забудь, — с усмешкой советовал Кирилл.
— Распрекрасный пол на сеновале и удобный, и приятный на ощупь, — шутил Игорь, еще один друг, с которым Кирилл близко сошелся в конце десятого класса.
— Если пол не жалеет, что его потоптали, то нам-то о чем переживать? — пожимал плечами Кирилл, стреляя глазками по сторонам.
И вдруг все закончилось. Закончилась школьная пора, к которой он привык. А с нею и детство. И даже мать и тетя Вера пытались поговорить с ним по-взрослому, навяливая очередной институт. Два дня Кирилл не находил себе места, реально почувствовав, как стремительно приближалась та самая армия, о которой он никогда не думал всерьез — и старость. Он так привык к тому, что его все это время кормили, поили, одевали, подкидывали на карманные расходы. Даже Саня иногда совал рублей пятьсот, чтобы посидел с девушкой в кафе.
— А если я не поступлю в семиречинскую академию? — схватился он за голову. — А поступлю, как долго мы сможем это все скрывать?
— До пятнадцатого июля, когда начнутся экзамены в любом институте, время у тебя есть. Не советую тратить его на болтовню! Завтра с утра бери рюкзак и книгу, отправляемся в Семиречье. Две недели, понять что и как, нам за глаза хватит, — посоветовал Страж. — Не примут, будем знать, чего не доглядели. Пары дней, чтобы выбрать тутошний альма-матер, нам за глаза хватит, ЕГЭ у нас на руках!
— В горы? На две недели? — охнул Кирилл. — Кто меня отпустит?!
— Парень, тебе восемнадцать лет! Придумай чего-нибудь! — опешил кот, уставившись на Кирилла. — На худой конец, пожалуйся на усталость, мол, уезжаешь в спортивно-оздоровительный лагерь… А поступим, сможем претендовать на защиту по программе конспирации. Обеспечат такое алиби, ни одна собака не пронюхает! — обнадежил он.
Сборы были недолгими. Вечером Кирилл поговорил о группе туристов, которые сплавлялись по реке, и выдвинул желание составить им компанию. Слова его никто всерьез не воспринял, как-то пропустив мимо ушей, но и не запретов и нравоучений не последовало. А утром, пока все спали, написал записку, чтобы не искали и не ждали, и отправился в пещеру. В конце концов, могли созвониться, объяснившись по телефону.
Не прошло и часа, как с замиранием сердца он стоял перед той самой дверью, потыкав в нее пальцем. С тетей Верой они тут были и не раз, и не два. Всю пещеру облазили, пытаясь выяснить, как далеко она протянулась. Но ни конца ни края у нее не было. Обнародовать ее пока не спешили, тетя Вера собиралась разработать маршрут, протянув в нее электричество и выбирав самые красивые залы, чтобы установить там подсветку. И готовила справочник, изучая ее проходы.
— Да будет дверь! — произнес кот, трансформируясь в темное облако и накладываясь на камень. — Ну че стоишь? Иди! — обиженно бросил он, пока Кирилл нерешительно топтался на месте.