Черная книжка

Паттерсон Джеймс

Боковым зрением я заметил, что ко мне кто-то приближается. Я повернул голову и увидел высокого афроамериканца в пальто верблюжьего цвета с разноцветным шарфом на шее. Встретившись со мной взглядом, он кивнул. Это был тот самый парень, которого обещал прислать Гоулди.

Я посмотрел на стоящего на противоположной платформе мужчину в вязаной шапочке и куртке шоколадного цвета. Он слегка задрал край рукава и взглянул на наручные часы. Затем — пару секунд спустя — повернул голову по направлению ко мне.

Я отвел глаза в сторону за мгновение до того, как он посмотрел на меня, — иначе бы встретился с ним взглядом.

— Я знаю, — вещал я в смартфон,

делая вид, что занят разговором. — Я тоже не мог в это поверить.

Мужчина на противоположной платформе не заметил, что я наблюдал за ним, — я был уверен. Но я сумел идентифицировать его за долю секунды, прежде чем отвел взгляд в сторону.

Я его узнал. Это был не кто иной, как мой начальник.

Человеком, наблюдающим за мной с противоположной платформы, был лейтенант Пол Визневски.

40

Мое сердце неистово заколотилось. Получается, что за мной следил Виз. Мой начальник.

Неужели он в курсе?

Неужто узнал, что я связан с отделом внутренних дел?

Выходит, ему известно, что я не просто детектив, расследующий убийства, а тайно работаю на Гоулди и отдел внутренних дел?

А если так, то, судя по всему, он догадывался, что именно он был одним из основных фигурантов проводимого мною тайного расследования?

Высокий афроамериканец в пальто верблюжьего цвета и разноцветном шарфе направился прямо ко мне. Его прислал Гоулди — а значит, он, скорее всего, работает в отделе внутренних дел.

Он остановился рядом со мной с отсутствующим видом, как будто не имеет ко мне никакого отношения, а просто ждет электричку в северном направлении.

Я, продолжая делать вид, что говорю по телефону, качал головой — будто что-то в этом разговоре меня очень разочаровало.

Итак, двое мужчин, всего лишь стоящих на платформе метро в ожидании электрички.

Я имею в виду, что мы должны были вести себя так, словно пытаемся быть незаметными, правильно? Человек, который следил за мной — и которым, как я уже знал, оказался Виз, — именно этого как минимум от нас и ожидал.

Я — как можно более непринужденно — повернулся спиной к противоположной платформе и — что особенно важно — смотрел в сторону от Визневски. Мне хотелось подстроить все так, чтобы Визу было легко наблюдать за мной, и если я буду стоять к нему спиной, он сможет таращиться на меня сколько душе угодно. Он сможет даже сфотографировать меня мобильным телефоном, если возникнет такое желание.

И тут для стоящего рядом со мной человека — мистера Верблюжье Пальто — пришло время чихнуть.

И он чихнул. Сделать вид, что ты чихнул, совсем несложно, особенно когда человек, которого ты пытаешься заставить в это поверить, находится на противоположной платформе метро, то есть по другую сторону рельс. Изобразив чихание, мистер Верблюжье Пальто отвернулся в сторону, чтобы высморкаться, — как сделал бы любой воспитанный человек. Отворачиваясь, он засунул руку за пазуху и вместе с носовым платком достал конверт из желтоватой бумаги — достаточно большой для фотографий размером восемь на десять дюймов. [45]

45

Один дюйм равен 2,54 сантиметра.

В этот момент мы оба стояли к Визу спиной и специально расположились на таком расстоянии друг от друга, чтобы мой начальник отчетливо видел, как Верблюжье Пальто передает

мне конверт.

Затем афроамериканец без малейшей паузы высморкался — или сделал вид, что высморкался, — сложил носовой платок и снова повернулся к противоположной платформе. Он действовал очень хорошо. Когда он поворачивался, до меня донесся слабый запах его средства после бритья. Но я при этом ни разу прямо на него не посмотрел.

Я засунул конверт за пазуху и сделал вид, что закончил разговаривать по телефону. Затем тоже повернулся так, чтобы оказаться лицом к противоположной платформе.

Двое мужчин, всего лишь ожидающих электричку. Взгляд как бы совершенно случайно опущен вниз и несколько затуманен после долгого рабочего дня.

Теперь, когда мы оба вернулись в исходное положение и Виз мог видеть наши лица, для Верблюжьего Пальто настало время произнести всего одно слово.

— Когда? — спросил он.

Он произнес свое «когда?» очень отчетливо — так, чтобы его легко можно было прочесть по губам.

Теперь наступила моя очередь, и я ответил в такой же манере, стараясь казаться непринужденным, но четко артикулируя, — буквально подал свое слово на серебряном подносе лейтенанту Полу Визневски.

— Скоро, — отчеканил я.

41

Я вернулся в свой городской особнячок, стащил с себя верхнюю одежду, бросил на кухонный стол переданный мне мистером Верблюжье Пальто конверт из желтоватой бумаги и налил себе немного бурбона.

Резюме недавних событий было следующим: начальник за мной следит; сестра тайно встречается с менеджером особняка-борделя; напарница мне не доверяет и, возможно, даже презирает. А женщина-прокурор, которую я считаю невероятно привлекательной и о которой, сам того не желая, то и дело думаю, хочет засадить меня в тюрьму.

А в остальном все хорошо.

Взяв бокал с бурбоном и конверт, я пошел на второй этаж. Очень хотелось разобраться в происходящих событиях и понять, что к чему, однако многолетний опыт подсказывал, что сделать это так быстро, как хотелось бы, получается не всегда. Иногда приходится посидеть спокойно и понаблюдать за происходящим, пока кусочки информации не сложатся в голове в единую картинку.

Мое тайное расследование было хорошим примером. Я, вообще-то говоря, начал заниматься им случайно и увяз. Никто меня не обязывал. Это то, что как бы само подкралось, когда я не смотрел по сторонам.

А произошло все следующим образом. Примерно полтора года назад я занимался расследованием совершенного в районе Гриктаун убийства одного парня средиземноморского типа, который получил пулю ночью — уже перед рассветом — на Адамс-стрит перед одним из тамошних многочисленных ресторанов. Ну, вы знаете — рестораны с белоснежной штукатуркой, синим орнаментом, пылающим сыром и официантами, кричащими: «Опа!»

Как бы там ни было, убили обычного прохожего. Не ахти какое дело, правда? Однако расследование показалось мне интересным. У меня имелась пара подозреваемых. Один из них — парень, чьи родители являлись владельцами одного из тех самых ресторанов. Я обратился к архивам и выяснил, что его арестовывали восемь — целых восемь! — раз, но ни разу не выдвинули официальных обвинений. Ни разу! Восемь арестов, но никаких официальных обвинений. Несколько раз он оказывался на свободе даже раньше, чем прокурор успевал проанализировать возможные обвинения, — то есть, другими словами, полицейские отпускали его собственным решением, что показалось мне весьма необычным.