Черная корона
Шрифт:
— И что ты сделать мне можешь, гадина?! Вот пригрел на груди, вот пригрел!!! Я же тебя на цепь посажу в подвале! И ни одна живая душа о тебе не вспомнит, ни одна! Бабка твоя на старости лет в любовь ударилась. А больше ты никому не нужна! Ах да, совсем забыл! У тебя же теперь покровители имеются из реабилитационного центра для глупых баб! Так мы эту богадельню вмиг прикроем, если захотим. И того парня, что живет неподалеку, можем очень серьезно прижать и создать такие неприятности… Кстати, ты знала, что он бросил свою жену из-за ногастой шалавы и супруга его, не смирившись с подлой изменой,
Влада горько усмехнулась.
Ну, хоть с одним стало ясно. Это Черешнев устроил за ней слежку, послав по ее следу того безликого парня в клетчатой кепке. Алена была сама по себе. А парень тот работал на Черешнева. Отсюда и такой кладезь информации. Все ведь узнал! Все буквально. А про Удальцова даже больше, чем ей хотелось бы.
— Нашла себе утешение, нечего сказать! — продолжал надрываться Черешнев в праведном гневе. — Он же ходок, он повеса, а ты ему сопли в жилетку вздумала лить! Вот дура, вот дура!
Он снова и снова изрыгал из себя гадкие ругательства, восстанавливая по ходу все ее передвижения по городу в последние несколько месяцев. В голове стучало, ухало и переворачивалось. Врач не велел нервничать, говорил, что это вызовет непременные головные боли, и даже снотворного ей выписал и антидепрессантов еще. Рекомендовал попить их первое время. И еще не нервничать. А разве это возможно?!
— Игорь! Игорь!!! — Она с силой сдавила разрывающиеся от боли виски. — Я прошу тебя, замолчи!
— Что?! Не нравится слушать правду?! Глаза очень сильно режет?! На сторону намылилась?! Да что ты станешь делать без меня, идиотка? Развод ей нужен! С Удальцовым жить наладилась? Так я ему скажу, как ты с другом моим однажды порезвилась. И покажу ту самую фотографию. Пускай он посмотрит и сделает выводы… Проститутка дешевая!
— Если ты это сделаешь… Если ты это сделаешь…
Однажды она как-то заговорила с ним о разводе. Пыталась уговорить его, дать ей свободу и хоть немного денег. А Черешнев в ответ указал ей на порог и на рваные тапки за ним, в которых Татьяна развешивала белье на заднем дворе.
— Уйдешь с котомкой и в этих рваных тапках, а чтобы неповадно было…
Этим же вечером ей в кофе подсыпали какую-то дрянь. Как она отключилась, Влада не помнила. И утром чувствовала себя отвратительно. Но когда, гадко ухмыляясь, Черешнев показал ей несколько снимков, на которых она голой лежала в объятиях незнакомца, ей просто расхотелось жить.
И теперь он собирался показать эту мерзость Удальцову?!
— Если ты это сделаешь, Черешнев, я тебя убью!
Она закричала это слишком громко. И он услышал, конечно же. И вдарил по тормозам, а потом ударил ее по губам. Не очень больно, наотмашь ладонью, но Влада тут же почувствовала во рту знакомый солоноватый привкус крови.
— Ненавижу тебя, Черешнев! Ненавижу!!! — зашептала она исступленно, заплакав. — Хоть бы ты сдох! Хоть бы ты сдох поскорее!!!
И, поразительное дело, ее великолепный и чрезвычайно уверенный в себе супруг вдруг неожиданно затих. Даже вобрал голову в плечи, или это ей только показалось с заплаканных глаз?
Они вошли в дом
Ужинали они в этот день врозь. Спали так же. Он в супружеской спальне. С Татьяной или без нее, Влада не знала и даже не пыталась узнать. Облюбовав одну из гостевых спален, она почти не выходила оттуда. Дважды ей звонила Анна Ивановна и ласковым голосом принималась уговаривать все бросить к чертовой матери и перебраться все же под ее крыло. Один раз из окна второго этажа Влада увидела Удальцова. Он прошелся вдоль их забора туда-обратно, а потом исчез.
Она, конечно же, могла его окликнуть и выйти переговорить, да и в гости к нему пойти, ей теперь вряд ли кто смог бы запретить, но…
Но после того, что ей сообщил Черешнев, встреча с Евгением казалась ей не очень своевременной. Она непременно станет задавать вопросы. Ответы ей могут не понравиться, учитывая ее состояние. Лучше все объяснения и встречи отодвинуть на потом. Когда-нибудь потом, в лучшей ее жизни, которую она все никак не может начать и прожить затем по-человечески.
Глава 7
Начало июня будто мстило холодному маю за его промозглый холод и накатило на город такой изнуряющей жарой, что не успевшие распрямиться от стылого дождя листья вновь съежились. Резво переодевшись из плащей и сапог в шорты и сандалии, народ поначалу ликовал, но уже через пару недель сдулся и все чаще стал поглядывать на девственно чистый небосклон, надеясь обнаружить там хоть какой-то намек на возможную непогоду. Непогоды не ожидалось, разводили руками синоптики, тут же находя этому десятки причин.
Калинкина, к примеру, мало волновало, что и куда вдруг подуло не так и почему отклонилось океаническое течение. Ему тупо хотелось летнего ливня. Что начинался с темноты на горизонте, потом накатывал порывами ветра, мутузящего весь городской мусор с пылью, а следом уже крупными дождевыми каплями. Да с громом и молнией, чтобы от раскатов присесть захотелось и форточку захлопнуть. А потом еще бы хотелось выбежать на балкон, подставить голову под ливень и радоваться совершенно по-детски долгожданной прохладе.
В деревне под водосточной трубой у матери всегда стояла кадка. Сколько себя помнил Калинкин, столько помнил эту кадку. Мать набирала оттуда воды и вопреки предостережениям экологов поливала цветы, мыла этой водой волосы. И все посмеивалась его тревогам.
— Какая же с неба грязь, сынок? О чем ты? — улыбалась она, расчесывая густые, без намеков на седину волосы старомодным гребнем. — Грязь-то она под ногами да у некоторых в сердце и в душе. А с неба… Там ведь только божья благодать…
Благодати было не дождаться. Суховей злобно гулял по городу, ковыряясь в мусорных кучах и покрывая трещинами высохшую до порохового цвета землю. Дачники стенали и охали, сокрушаясь по поводу загубленного будущего урожая. На некоторые участки перестали подавать воду из-за того, что водоемы сильно обмелели.