Черная кровь. Пробуждение силы
Шрифт:
– Нет, Сэм. И я говорил, чтоб ты не звал меня так. Из меня такой же барон, как из тебя кузнец или богатый купец. Кстати, почему бы вам всем также не убраться к себе на родину? Тебя-то, такого умного, точно заждались в Грандионе.
– Нет, – Сэм помолчал. – Я и раньше был никому не нужен, а теперь, после смерти отца, вовсе не хочу возвращаться. Мне кажется, что в герцогстве Буриоззи всё равно получше, чем под горой, даже без собственного баронства. Мы поплывем с вами. Нас четверо, а это, можно сказать, уже команда. Думаю, мы найдём, чем заняться, чтобы
– Да, везде хорошо, где вас нет, Сэм. Чем заняться, вы найдёте и тут, – ответил Адам, понимая, что, скорее всего, для нелюдей в Хосдуре одна дорога – прямиком в рабство. Почему так не хотелось брать их с собой, Адам не мог ответить даже себе. Скорее всего, дело было в чёрной метке, что оставила на его груди смерть. Не хотелось никого напрасно обнадеживать, а постоянный кашель однозначно указывал на скорую кончину.
– А ты, мелкая, почему ты не хочешь на родину? – Адам заглянул в глаза эльфийке, отчего та смутилась. Щеки её чуть покраснели.
– Не хочу об этом говорить, – тихо ответила Анариэль. – Никто не ждет меня там, диэрр. Этого достаточно.
– Как будто среди людей в Буриоззи нас с вами кто-то ждет, – вздохнул Адам, и дальше они шли молча.
Вскоре увидели знакомую для Адама деревушку с небольшой рощицей кулумальдов на окраине. За ухоженной полоской этих красно-золотых деревьев начинался обычный дремучий бурелом и единственное в здешних краях гиблое болото. А сбоку от деревни раскинулось искомое кладбище.
Обычно после больших сражений людям приходится сжигать трупы в этих землях, чтобы они не распространяли заразу и смрад. Но возле Гортода жизнь уже устоялась, и обряд погребения исполняют, как принято в Лиронии.
К паре сотен старых орочьих погребений, где зеленокожие хоронили самых знатных представителей городского племени, за последний год добавилась целая куча новых могил, а небольшая обитель, что когда-то стояла на самом краю кладбища, теперь оказалась в центре меж поминальных плит. В этом доме жил один из немногих старых знакомых Адама, которому он доверял и не боялся показаться на глаза. Священник с типичным для северян именем Бьернольф осел в этих краях больше десяти лет тому назад в разгар страшных сражений.
До того злополучного дня Бьернольф значился сотником, под началом которого служил, в том числе, сам Адам. В бою северянин всегда был суров и отважен, но потерял правую руку, а потом и глаз. Он стал не нужен армии до тех пор, пока маги Мордреда не научатся отращивать конечности. Поговаривают, что наработки в этом направлении уже есть, но до массового использования столь сильной магии далеко. Зато ветеран внезапно обрел веру. Веру в десяток богов людского пантеона, в душевный баланс и круговорот перерождений.
Бьернольф осел возле деревушки Виндер, где жители быстро прониклись к северянину доверием, поставили для него дом, в котором он иногда читал проповеди, а чаще пил с мужиками, рассказывая им байки о военных походах.
Адам доверял Бьернольфу, если не как брату, то как командиру уж точно. Фамильный же меч и деньги спрятал сам, под полом пристройки,
Адам постучал в запертую дверь. Хозяина дома не оказалось, но заходить и не требовалось. Адам без труда вскрыл пристройку, как и прежде закрывающуюся на простецкую защелку поворотом одной из досок, и быстро отыскал свой тайник. Завернутые в тряпье ножны с клинком и кошель выглядели так, будто и не прошло тех лет, что они хранились под полом.
Нелюди ждали на улице. Гном с эльфийкой давно продолжили препираться о том, кому в Хосдуре жить хорошо, и сейчас это нервировало. В таких местах, как городское кладбище, Адам привык молчать. Не к месту вспомнились похороны отца, и радость от возвращения фамильного клинка быстро улетучилась.
– А я говорю, что нужно выращивать зерно, бобовые, свиней и вообще развивать сельские общины. Без зерна и скотоводства начнется голод, народ быстро свергнет правителя, который всё тратит на войну и железки, – почти кричала Анариэль.
– Ха! Знаешь, сколько зерна можно выменять на один хороший клинок? – горячился Сэм. – Нужны мастера, нужны производства, цеховые артели. В Хосдуре столько руды, столько богатства зарыто в земле. Да если приложить к этому руки, заинтересовать настоящих двернов, то можно такие механизмы и устройства соорудить, что со всех концов мира поползут твои селяне с просьбой обменять их бесполезное зерно на мотыги, сталь и механизмы. Грыгх, ты как думаешь, что важнее: зерно в полях или добыча железа с выплавкой стали?
– Одно и так же. Копаться в земле – грязь. Лучше броили в стадах. Но всё зря, – философски изрёк орк.
– Это ещё почему? – удивился Сэм.
– Броили быстрые, сильные. На них и в бой можно, и поле пахать, и руду возить. И съесть, когда совсем голод.
– Это мне понятно, ты ответь, почему всё зря?
– Придёт человек и начнёт топтать, сломать, убить всех. Нет смысла что-то делать.
– А, вон ты про что, – задумчиво почесал бороду Сэм. – Ну так вы сами виноваты, надо было развиваться, торговать, готовиться к нападению. Была бы у вас обученная и сильная армия, хорошие производства…
– Орки уметь воевать. И лить сталь уметь. Люди это не уметь. Зато люди много. Больше, чем стрел и копий.
– Тогда не стоило нападать на приграничье со своими набегами. Лучше было заключить союз с нами и эльфами против тех же людей, – не сдавался Сэм.
– Так, ну-ка притормози, – Адам вышел из пристройки, и все обернулись в его сторону. – Ты, Сэм, чему это нашего клыкастого учишь? С людьми воевать собрался?
Красивые ножны гномьей работы с магнитными фиксаторами клинка удобно разместились за спиной, и в случае острой необходимости родовой ламборд можно достать, пусть и не очень удобно это делать. Сам меч, рукоять которого теперь торчала из-за плеча, был слишком хорош, чтобы сражаться им против горстки плохо обученных врагов. Для обычных драк на поясе уже висел клинок покороче из паршивой стали.