Черная Леди
Шрифт:
Раз двадцать я принимался писать письмо своей Матери Узора, пробуя объяснить, что случилось, и какое извращенное объяснение дал происшедшему Аберкромби — и каждый раз останавливался на второй или третьей строчке. Ни объяснить, ни оправдать факт моего увольнения было просто невозможно. И личное бесчестье само по себе достойно сурового осуждения, но я навлек бесчестье на свой Дом, а возможно, на всю расу бъйорннов.
Самоубийство — вот единственно возможный выход, но самоубийство в данный момент, когда я все еще официально работаю по программе обмена в галерее
В конце концов я решил, что завтра утром, когда Тай Чонг откроет галерею, я подам ей прошение об отставке, и как только отставка будет принята, я вернусь к себе в комнату и найду забвение. Больше я уже ни о чем не мечтал.
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УКРАЛ
Глава 7
На следующее утро я отправился в галерею Клейборн и попросил приема у Тай Чонг. Пришлось ждать. Я в нетерпении ходил по выставочным залам, глядя на экспонаты и не видя их. Тянулись минуты, она не спешила приглашать меня в кабинет, и я прошел внутрь галереи, сел за свой стол и уставился на дисплей компьютера. Перед глазами пробегали строчки накопившихся данных, но я не читал их. Минуту спустя появился Гектор Рейберн с веселой ухмылкой на лице.
— Говорят, Аберкромби вас выкинул, — начал он.
— Это правда, друг Гектор, — ответил я.
— Ну, вы продержались куда дольше, чем мы рассчитывали, — продолжал он. — С возвращением.
— Я здесь лишь для того, чтобы встретиться с Тай Чонг.
— Да? Возвращаетесь на Бъйорнн?
— Мой мир — Бенитар II, — пояснил я. — Бъйорнны — это мой народ.
— Какая разница, — пожал он плечами. — Так вы туда собрались?
— Нет, друг Гектор.
Я говорил искренне, потому что опозоренный не достоин быть погребенным в системе Бенитара.
Он, кажется, потерял интерес к моему будущему.
— Что за тип Аберкромби? — спросил он с любопытством. — На самом деле такой безумный богач и богатый безумец, как о нем говорят?
— Он весьма состоятелен, друг Гектор, — сказал я, поглядывая на закрытую дверь кабинета Тай Чонг. — А обсуждать его психическое состояние я не вправе.
— Нашли для него хоть один портрет той женщины?
— Даже несколько.
Он пристально на меня посмотрел.
— Что с вами сегодня, Леонардо? Обычно вы разговорчивы, так что я не успеваю угнаться за вашими вопросами, а сегодня выглядите так, словно похоронили лучшего друга.
— Я обесчещен.
— То есть?
— Малькольм Аберкромби уволил меня за нелояльность, — ответил я, и мой цвет выразил все мое унижение.
— Ну и что? — сказал Рейберн. — Меня увольняли три раза, и может, еще пять раз уволят. Профессиональный риск, вот и все. Когда такое случается, надо выпить, расслабиться с девочкой и все забыть.
Он помолчал.
— Черт возьми, вам даже
— Все не так просто, друг Гектор.
— Все именно так просто, Леонардо, — ответил он. — У вас, бъйорннов, просто не правильный взгляд на жизнь.
— Но это наш взгляд на жизнь, — ответил я. — Я не могу жить по-другому.
Тут вмешался мой компьютер, сообщив, что Тай Чонг готова меня принять.
— Послушайте, — предложил Рейберн, — когда освободитесь, подходите ко мне, прогуляемся, потолкуем. Я тут в трех кварталах знаю местечко, там обслужат кого угодно.
Он неожиданно улыбнулся.
— Я угощаю.
— Спасибо за предложение и поддержку, друг Гектор, — сказал я, поднимаясь, — но я вынужден отказаться.
Он пожал плечами.
— Ладно, если передумаете, только скажите.
Я пообещал, что так и сделаю, подошел к двери Тай Чонг, подождал перед сенсором, а когда он меня идентифицировал и дверь поползла в сторону, вошел в кабинет.
— Леонардо, — она поднялась, пошла мне навстречу и взяла за руку. — Мне очень жаль, что произошло такое недоразумение.
— Это моя вина, Достойная Леди, — сказал я. — Я навлек бесчестье не галерею Клейборн и Дом Крстхъонн.
— Ерунда, — сказала она, отметая мое признание. — Этому фанатику за четверть столетия удалось раскопать меньше тридцати картин. Вы нашли для него две за месяц, а ему хватило ума вас уволить. Опрометчиво и безрассудно.
Я остолбенел, пытаясь понять, что она сказала. Наконец ко мне вернулся голос.
— Должен ли я понимать так, что вы на меня не сердитесь, Достойная Леди?
— Конечно, нет.
— Но меня уволили.
— Без причины.
— Причина — разговор с Рубеном Венциа.
— Свобода речи и свобода общения — фундаментальные права. Это, похоже, ускользает от внимания Малькольма Аберкромби, — сказала она с подчеркнутым презрением и сделала жест в сторону видеофона. — Я как раз напоминала ему о них несколько минут назад, когда вы пришли.
— Вы не должны сталкиваться с ним из-за меня, Достойная Леди, — сказал я, и мой цвет отразил, как я огорчился.
— Я это сделала ради Клейборна, — твердо ответила она. — Никому не сойдет безнаказанно позорить моих сотрудников!
— Именно об этом я хочу с вами поговорить.
— О моей беседе с Аберкромби?
— Нет. О моем положении, как одного из ваших сотрудника.
— Ну конечно, вы мой сотрудник, — заверила она.
— Я пришел подать в отставку.
Она, кажется, удивилась.
— Вы — в отставку? О чем вы говорите, Леонардо?
— Я навлек бесчестие на свой Дом.
— Ничего подобного.
— У нас разные культуры, и нам с вами спорить об этом бессмысленно, Достойная Леди, — произнес я.
— Вот и не спорьте.
— Не буду. Но настаиваю на своей отставке.
— Вы нашли другую работу? — спросила она резко.
— Нет, Достойная Леди.
Она слегка смягчилась.
— Что вы сделаете, если я приму вашу отставку? Вернетесь в свой Дом?
— Совершу ритуал самоубийства.