Черная Леди
Шрифт:
— Если вам не нравится быть одному, почему большую часть сознательной жизни вы посвятили профессиям одиночки?
Он надолго задумался.
— Будь я проклят, если знаю, почему, — и замолчал снова.
Минуту спустя вернулся Хит с двумя защитными костюмами.
— Снаружи становится кошмарно жарко. Наверное, градусов под 120.
— Учтите, это сухой жар, — заметил Кобринский. — Влажности практически нет.
— Мокрый или сухой, а жареное мясо — это жареное мясо, — ответил Хит.
Кобринский хмыкнул.
— Были
— С удовольствием поверю вам на слово, — сказал Хит, вытащив платок и вытирая пот с лица.
— Что вы собираетесь изобразить сегодня? — спросил я.
— Еще не решил, — ответил Кобринский. — У меня есть полдюжины предварительных разработок.
— Предварительных разработок? — удивился я.
Он улыбнулся.
— Вы, наверное, никогда не видели плазменную живопись?
— Нет, не видел.
— Она проецируется на небо, примерно на две мили над землей, — объяснил он. — На безоблачной планете вроде Солитера можно поднять изображение до пяти миль, и заполнить все небо от горизонта до горизонта.
Он сделал паузу.
— На небесном полотне таких размеров деталь за деталью не прорисуешь. Эскиз создается вот на этом компьютере, — он показал на один из них.
— А потом, когда вы удовлетворены результатом, вон тот, — и он показал на другой, — анализирует изображение и определяет, как лучше всего облучить атмосферу, чтобы создать нужный эффект. Остальные машины выполняют его команды.
— Какие цвета можно получить? — спросил Хит.
— Все, от ультрафиолетового до инфракрасного, — ответил Кобринский.
— Цвета прозрачные, заметьте — иначе сожжете планету дочерна. Кроме того, мне нравится, когда сквозь мое творение просвечивают звезды.
— Сколько это длится? — спросил Хит.
— Картина обретает нужный вид примерно за минуту, а в следующие девяносто секунд постепенно рассеивается. Изображение сохраняется законченным и целым примерно секунд тридцать.
— Простите мое замечание, — сказал Хит, — но мне кажется, что ради полуминутного эффекта вы идете на слишком большие затраты и трудности.
— Сложностей и затрат не больше, чем в вашем поиске призрака, — ответил Кобринский. — А те полминуты, пока длится эффект, я радуюсь, что создал нечто великолепное, чего до меня никто не делал.
— Можно взглянуть на эскизы, которые вы подготовили к сегодняшнему вечеру? — спросил я.
— Почему нет? — пожал он плечами.
Устной командой он включил первый компьютер и приказал ему спроецировать перед нами голограмму первой картины.
Это был жутковатый инопланетный пейзаж с кроваво-красной рекой, плескавшейся в пустынных берегах, и деревья без листвы, словно скелеты, склонялись к воде под немыслимыми углами.
— Лараби IV, — сказал Кобринский.
— Не слышал о такой, — сказал Хит.
— Это
— А животные там есть? — спросил я.
— В отчете Корпуса Пионеров сказано, что есть, но я ни одного не видел. Следующую!
Перед нами друг за другом быстро появились и исчезли пейзаж дорадузского горного хребта, довольно абстрактное изображение лазерной винтовки, натюрморт из фруктов со Байндера X и натуралистическое изображение громовой ящерицы.
— Мне почти стыдно показывать вам последнюю, — признался Кобринский.
— Почему?
— Я почти один к одному слизал ее с той картины, которую вы видели.
— Черная Леди? — спросил я.
— Вы так ее называете?
— Она сама так себя называет, — ответил я. — Разрешите посмотреть, пожалуйста.
— Следующую, — приказал Кобринский, и мгновение спустя появилось лицо Черной Леди. Я мог бы дотронуться до нее. Ее печальные глаза смотрели прямо на меня.
— Сомнений нет, это она, — сказал Хит.
— В самом деле, необыкновенное сходство, — согласился я. — Как долго вы над ней работали?
— Три года, — сказал Кобринский таким тоном, будто ему было стыдно, что он не мог создать ее за вечер.
— Где вы устроите взрывы? — спросил я.
— Наверное, в глазах, — сказал он. — Это их оживит.
Я одобрительно кивнул.
— Может быть, тогда она покажется не такой грустной.
— А может, тронуть мочки ушей? — предложил Хит. — Я не вспомню, она носила серьги или нет?
— Она не носила никаких украшений, друг Валентин, — сказал я.
— Компьютер — выключить, — скомандовал Кобринский.
Изображение исчезло — и как только оно растаяло, дверь открылась, и в бункер вошел Рубен Венциа.
— Кто вы такой? — спросил Кобринский.
— Это Рубен Венциа, — сказал я.
— Ну-ну, — произнес Хит, кривя губы в усмешке. — Вся шайка в сборе.
Глава 22
— Здесь ее еще нет, друг Рубен, — сказал я, глядя, как Венциа вытирает потное лицо.
— Но все равно — спасибо, что подождали нас, — добавил язвительно Хит.
— Я просто не мог рисковать, — ответил Венциа. — Для меня было слишком важно опередить ее. Кроме того, мы с вами ни о чем не договаривались: я не обязан был брать вас ни сюда, ни куда-нибудь еще.
Вы же просто хотите продать ее Аберкромби.
— Минутку, — прервал Кобринский и повернулся к Хиту. — Вы так и не сказали, что от нее нужно вам. По-моему, пора признаться.
— Почему? — возразил Хит. — Вы все равно в нее не верите.
— Если она существует, я не позволю вам ее продать никому.