Черная маркиза
Шрифт:
В суматохе поспешного отплытия, пока на борт грузили визжащих поросят и вкатывали бочонки с вином, Грир всё же углядел, что Дидье Бланшар застыл как вкопанный возле своей шлюпки, любезничая с давешней красавицей, — вырядившейся в белое платье, словно невеста, — Ангелиной.
А углядев, невольно подошёл поближе.
Женщина стояла, напряжённо и странно глядя на Дидье и рассеянно отводя рукой со лба раздуваемые свежим ветром смоляные пряди волос. Босые ноги её утопали в золотистом прибережном песке.
— Я б могла попросить тебя
Она сказала это так, будто на берегу никого не было, кроме неё и Дидье, будто не замечала исподтишка устремлённых на них со всех сторон жадных взглядов.
Дидье лишь молча кивнул и принял у неё свёрток, свободной рукой мягко заправив ей за ухо прядку волос, и Ангелина крепко стиснула его пальцы.
— Тебе не такая женщина, как я, нужна, — горько промолвила она. — А такая… чтобы любила жизнь, смеяться, любовь… и тебя, Дидье Бланшар. Даст Бог, ты её встретишь.
— Встречу, ага, — парень вдруг так же горько улыбнулся, тряхнув русой головой. — Обязательно. Может быть, прямо завтра. Разъединственную на всём белом свете красотку, которая меня до самого сердца проймёт. Пулю.
Грир так и ахнул, окаменев.
Застыла и Ангелина.
А потом со всего размаха отвесила Дидье такую оплеуху, что он аж пошатнулся, и по всему берегу прокатилось эхо.
— Молодец баба! — сквозь зубы процедил Грир, а Ангелина яростно зашипела, подступая к Дидье вплотную и сжимая кулаки:
— Ты что мелешь, чёртов ты дурак?! Да как ты смеешь! Ты!
Она задохнулась, глаза её метнули молнию, и Грир решил было, что капитан «Маркизы» схлопочет сейчас ещё одну заслуженную затрещину, но тот поймал женщину за смуглую руку и пылко прижал её к губам.
— Прости, — покаянно сказал он, опуская голову, и потёрся щекой об её ладонь. — Прости, девочка. Я вправду дурак. Ничего со мной не случится, не бойся. — Зелёные глаза его вновь смеялись, когда он поднял голову. — Мне же черти ворожат. Вернее, чертовки, palsambleu! Ай!
Ангелина от души потрясла его, цепко ухватив за уши.
— Тогда я тоже буду ворожить для тебя, Дидье Бланшар, — с силой выпалила она, развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь, а он так и замер, провожая глазами её статную крепкую фигуру.
«Воистину чертовка», — почти уважительно подумал Грир и наконец рявкнул:
— По местам!
И его люди горохом посыпались в шлюпки.
Капитан «Разящего» решительно шагнул было к безголовому шалопаю, чтобы добавить ему ещё пару горячих, но Дидье, искоса глянув на него, стремглав прыгнул в свою лодку рядом с притихшими близнецами и проворно ухватился за румпель.
А на рассвете следующего дня испанцы очутились от них на расстоянии пушечного выстрела, и их корабельные пушки даже отважились на один беспомощный залп в сторону
Грир, который, так и не сомкнув глаз, всю ночь расхаживал по мостику, криво усмехнулся, разглядывая в подзорную трубу перекошенные бледные физиономии испанцев, обречённо наблюдавших за стремительным приближением пиратов.
Их бриг гордо именовался «Эль Халькон», то есть «Сокол», но ничего соколиного в его команде не наблюдалось. Грир мимолётно подумал о том, испугало бы его самого и его людей внезапное появление двух враждебных судов по обоим бортам, и, осклабившись, сплюнул в море.
Душа его и тело жаждали хорошей драки, а если бы с превосходящим противником, так ещё лучше!
Обострённое, воистину звериное чутьё подсказывало ему, что испанцы, несмотря ни на что, не выбросят белый флаг, а будут отбиваться, как загнанные в угол крысы. Самым разумным было бы просто вдрызг разнести их сраную посудину прицельным огнём с бортов обоих судов, но…
Но накануне вечером исповедник и пустозвон Дидье Бланшар всё-таки заявился в его каюту.
Мокрёхонький до последней нитки, — на джутовый коврик у порога аж ручьи полились, — зелёные глаза тревожно блестят из-под спутанных прядей волос, ресницы слиплись стрелками — как тогда, на озере, некстати вспомнил Грир.
За плечом Дидье неотступно маячил Моран — кто бы сомневался.
— Какого беса? — любезно осведомился Грир, неохотно подымаясь с заскрипевшей койки.
— Пощади их, кэп, — глухо вымолвил Дидье, продолжая глядеть на него исподлобья — упрямо и умоляюще.
— Кого это? — устало поинтересовался Грир, хотя прекрасно понял — кого, и от этого понимания мгновенно рассвирепел. И правда — какого беса?! — Ты что, не соображаешь, что если мы их отпустим живьём, то все Карибы…
— …все Карибы и так узнают про галеон, — мотнув своей мокрой башкой, нетерпеливо перебил его Дидье. — Ты что, боишься кого-то, кэп?
— Поговори, поговори, — вкрадчиво предложил Грир, усмехнувшись. — Хочешь рискнуть дочкиным приданым, ты… чистоплюй?
Он рассвирепел ещё и потому, что точно знал — не откажет. Сделает так, как просит этот малахольный, уподобившись ему, это он-то, Грир-Убийца!
— Потому и не хочу их крови — из-за Ивонны, — чёртов сопляк опять тряхнул головой. — Бога ради, кэп… пожалуйста!
Голос его сорвался.
«Ох, как бы я хотел, чтобы ты просил меня о другом… как бы я заставил тебя просить, Дидье Бланшар, — опять совершенно некстати подумал Грир, сжимая кулаки и от всей души надеясь, что его лицо остаётся невозмутимым, хотя от страстной мольбы, звучавшей в этом хрипловатом голосе, всё у него внутри аж зашлось. — И как бы ты сладко просил…»