Черная молния. Тень буревестника

Бикбаев Равиль Нагимович

— Симпатии значительной части общества, — очень серьезно заметил Маузер, — уже заметно и ощутимо качнулись в сторону русских националистов. Пока еще пассивно, но люди, хоть и с оговорками, их поддерживают. Средний возраст действующего активного националиста двадцать — двадцать пять лет, а на подходе новые поколения, им сегодня от четырнадцати до восемнадцати лет, но у них уже отняли будущее, они уже знают что для них на этой земле, на их Родине, нет ни места ни перспективы. Такие настроения стремительно нарастают и будут только усиливаться, уже сегодня сейчас особенно в молодежной среде они являются преобладающими. Поэтому даже более чем умеренных националистов вывели с легального политического

поля, не дают им создать объединения и выйти на выборы. Вместо них создаются псевдообъединения ряженых «националистов», но именно ряженые силой и авторитетом в молодежной среде не обладают. Народ и его наиболее активная часть не пойдет как стадо баранов на убой по призыву этих ряженых господ. Ряженые и их покровители это знают. Власть втайне паникует. Националистов боятся. Загоняют их в подполье и там хотят уничтожить. В ответ в тени создаются боевые автономные группы. В них усиливается радикализм. Репрессии вызывают у подпольщиков ощущение обреченности и чувство жертвенности. В их среде уже есть свои мученики и герои. Теперь в нелегальные группы многие идут положить свою жизнь на алтарь грядущей победы. И рано или поздно они выйдут из тени с оружием в руках и остановить их будет некому. Если уж внутренние войска кормят просроченными собачьими консервами, а против тех кто этим возмущается, возбуждают уголовные дела, то это означает, что власть уже пожирает самое себя.

— Отдельные группы, без связи, без координационного центра, без единой программы, без кадрового административного резерва способного заполнить звенья управления государством, — стал возражать я, — это же несерьезно, ну постреляете полицейских, вволю покричите, под шумок ряженые «националисты» пограбят, а потом придет чужеземный дядя и всех сметет. Если повезет, то нам установят нормальную оккупационную администрацию как в Западной Германии или в Японии после второй мировой войны. Не повезет, будем за горсть риса работать на полях и ткацких фабриках Поднебесной. Это здоровые будут работать, всех остальных в утиль. Вот и вся «великая националистическая» революция. Пшик! И кровь, много крови… Это путь в никуда, это самоубийство. Вы играете в заговор и втягиваете в него людей, но это смертельная игра… не боитесь? Взять на себя ответственность не боитесь?

— А ты не боишься? — неожиданно спросил, как ножом ударил, Вадим, и напористо продолжил, — сам то не боишься, а? Трепать языком мы все горазды. А я вот тебе предлагаю принять участие в боевой акции, узнаешь систему связи и принципы координации автономных боевых групп. Скорость принятия решений, наши административные возможности. Пойдешь?

Я сидя на стуле разом вспотел, ладони со столешницы убрал на колени, «под ложечкой» противно засосало. Нет, я не пойду. Такие действия я не одобряю, в террористы вступать не желаю. Потом у меня судебный процесс впереди я же в столицу по делу приехал, а не бороться за великое дело. А еще дома проблем полно, вон кран на кухне подтекает, жена давно просила починить, обещал по возвращению сделать да и вообще…

Маузер глядя на моё как опавшее лицо чуть заметно улыбнулся, а я жалким голосом проблеял:

— Это же секретная информация, да? — мокрой ладонью вытер вспотевший лоб, — Ну как же так сразу, а? Ты же меня совсем не знаешь…и вдруг на акцию.

— Это ничего, — со зловещим спокойствием сказал Вадим, — я тебе доверяю, потом у тебя вроде как опыт в реале есть. Вчера прочитал твою книжку, там ты весь из себя такой крутой. Нам такие спецы нужны.

Я вцепился в свою книжку как утопающий в спасательный круг, надеясь перевести разговор на литературу:

— Я же от первого лица писал, это только потому что есть такой художественный прием, — рассматривая узор на скатерти бормотал я, — личность автора и его «героя»

это разные вещи… повествование от первого лица дает читателю ощущение реальности и сопричастности к событию, вот например…

— Да ты не переживай так, — прервал меня Вадим, или уже Макс (?), — тебе наверняка понравится, это очень прикольно.

— У нас убивают не больно, — зловредно ухмыляясь заверил Маузер, — и потом есть шанс, что сразу не убьют, хотя новичкам редко везет.

— Ребята я…

— Да ладно тебе, пошли, — решительно встал со стула Вадим, — тут не далеко.

И я пошел, было действительно не далеко…

Глава шестая

Задачу решаем без лишнего спора, Атака мгновенна, как выстрел в упор, Но все же мы группа для антитеррора, А то, что мы делаем, — это террор Из книги Д. Корецкого «Пешка в большой игре»

Мое лицо закрыто черной шлем — маской, и вообще это теперь не мое лицо, а лицо бойца под именем Дэн. Теперь это мой псевдоним. Тут все под чужими именами. Тяжелый малознакомый автоматический пистолет «Глог» в кобуре, в руках подобранный с земли привычный автомат Калашникова. Не страшно, немного непривычно, а так ничего. Дыхание ровное, сердце бьется чуть чаше обычного, но это не важно. В юности я был лучшим стрелком в десантном батальоне, думаю и тут не оплошаю. В доме засели враги, наша задача их уничтожить. Группа разбившись по парам уже завершает окружение объекта. В паре со мной Малыш или это я с ним в паре? Неважно. У него опыта больше и он ведущий. Вся операция заранее тщательно отработана на карте — схеме, все учтено, насколько это вообще возможно. Наши враги знают о нас и готовы к отпору. В наушниках шепот:

— Алекс! Пошел!

— Понял Макс.

— Кит пошел.

— Понял.

— Лэнс? Гранаты готовь.

— Все готово, Макс.

— Малыш? Малыш?

— Да? Оставайся на месте. Прикрывай.

— Ясно.

— Дэн? Ты как?

— Ничего, — в микрофон шепчу я.

— Удачи тебе Дэн.

— Спасибо Макс.

В окна первого этажа летят гранаты, гулкие взрывы, в сумрачном пламени видно как бросаются вперед стремительные черные фигуры, лица закрыты масками. Вперед ребята! Удачи! И штурмовая группа врывается в здание. Треск очередей, вопли раненых. Вперед! Всех перебить, вперед группа двести восемьдесят два, вперед ребята.

— Макса убили! — слышу в наушниках тревожно испуганный крик.

— Команду принял, — это Кит, — не дергайтесь, все по плану.

— Малыш?

— Да.

— С тыла заходи, мы их туда погоним.

— Кит! Понял.

— Как Дэн? Не обосрался еще?

Малыш смотрит на меня. Сквозь прорезь маски не виден цвет его глаз.

— Я не нюхал, — раздраженно отвечает Малыш, — и не трепись, на связи.

Вдвоем молча обходим краснокирпичное уже обшарпанное административное здание, в укрытии за остовом кузова легковой машины залегли. И тут через микрофон в уши в нервную систему крик:

— Я ранен, прошу помощи, я ранен…

И еще один голос суматошный незнакомый и искаженный:

— Это засада, уходим, все в отрыв…

— Малыш за мной, — встаю я, — берем раненого и потом в отрыв…

— На месте, — командует он, — не лезь под пули, без нас разберутся.

— Дерьмо! — кричу я ему и бегу к зданию.

Малыш помедлив встает и бежит за мной, обгоняет, и… короткая автоматная очередь из окна и Малыш падает. С ходу я стреляю по силуэту, враг в джинсах и свитере безвольной куклой перегибает через оконный проем, убит.