Черная невеста
Шрифт:
— Я о другом хотела поговорить, — перебила я неприятные излияния. Подобной дикости я не ожидала даже от Равианикиэля. Нарисованный им образ Люцифэ больше походил на экзальтированную шизанутую маньячку, коим тот ни в малейшей степени не являлся.
«Ага, и убить тебя не предлагал», — очнулся давно уже молчавший голос.
Вы что, издеваетесь оба?! — взвыла я от подобного единодушия.
«Нет. Просто не стоит полностью пренебрегать чужим мнением, каким бы нелепым оно не казалось
Я всё же попросила Равианикиэля рассказать мне информацию о моих способностях источника, хотя во мне всё восставало против дальнейшего общения с этим мальчишкой, настолько неприятен он мне был.
— А что мне за это будет? — сразу же поинтересовался источник. Я аж зубами скрипнула от злости. Мало ему довольствоваться моими потрёпанными нервами? Стараясь сдерживать свою ярость, я поинтересовалась:
— Что ты хочешь получить?
— Я? — задумался мальчик, потом оживился. — Ты будешь беспрекословно выполнять все упражнения, что я тебе скажу, даже если они покажутся тебе абсурдными.
На что я нехотя отозвалась:
— Если они пойдут мне на пользу, то я согласна.
— Вот и чудненько. А теперь пошли.
Равианикиэль и вправду знал потрясающе много, но общаться с ним оказалось истинным мучением. Одни его методы подачи знаний постоянно заставляли меня кривиться и морщиться. Ползать брюхом по траве, часами обжиматься с деревьями и копаться в земле — это ли не сумасшествие? А ещё и выслушивать при этом целый град насмешек, выдаваемых абсолютно серьёзным и ровным тоном. И как я ему только не высказала всё, что о нём думаю?
Чтобы моих частых отлучек не заметили в лагере, Равианикиэль каким-то образом сделал куклу-двойника, почти полностью копирующего мои внешние и внутренние данные, в том числе характер, движения и голос. Оставалось только поражаться, как это поистине гениальное создание может быть настолько заносчивым и язвительным. Мне уже не раз казалось, что вот-вот Равианикиэль начнёт исправляться, ведь иногда он будто смягчался, но тут же вытворял что-нибудь, что сводило на нет все его более-менее человеческие порывы.
Больнее остальных меня задел один случай, имевший место за несколько дней до нашего возвращения в Город. Тогда Равианикиэль с самого первого момента нашей встречи показался мне странным.
Во-первых, он сменил свой балахон на форму Академии (подозреваю, что незаконно одолженную у одного из учеников). Во-вторых, он УЛЫБАЛСЯ. Это не была ни кривая ухмылка или издевательская усмешка, так присущие ему и уже более-менее привычные за время нашего общения. Это была широкая, искренняя улыбка.
— Что произошло? — не решилась приблизиться я к мальчику, настолько диким мне показалось это внезапное радикальное
— А что со мной не так? — вмиг напрягся источник.
— Ты сегодня странный какой-то.
Равианикиэль помрачнел и нервным жестом передёрнул плечами.
— Глупости. Я хотел тебе кое-что показать. Пошли.
Не зная, чего ещё можно ожидать, я покорно побрела следом. Однако ничего архистрашного меня не ждало. Мы остановились на знакомой поляне, где проходила большая часть наших «тренировок».
— Вот.
Равианикиэль отошёл в сторону, открывая мне обзор, и я невольно ахнула от восхищения.
Распустившаяся глоана была прекрасна. Я выращивала этот цветок под чётким руководством источника почти полторы недели. И вот теперь она раскрылась, явив миру всю белизну и нежность лепестков. Я с благоговением опустилась перед ней на колени и обхватила ладонями, потом нагнулась ещё ниже, полной грудью вдыхая пьянящий аромат, после чего обернулась к Равианикиэлю и с сияющим лицом спросила:
— Она ослепительна, правда?
Мальчик со скучающим выражением лица небрежно пожал плечами. Однако, когда я перед возвращением в лагерь сорвала цветок со словами: «Люцифэ должен увидеть эту прелесть!», тот внезапно потемнел и как будто потёк, а тонкий аромат сменился противным запахом увядания и гнили. Дёрнув рукой, я выбросила то, что только что было бутоном глоаны, и недоумённо посмотрела на источник. Мальчик был в бешенстве.
— Зачем ты это сделал? — сразу сообразила я, что случилось.
— Идиотка! В следующий раз я оторву твою пустую башку! Тебе она всё равно ни к чему, а окружающие могут полюбоваться ею, выставленной на подносе для всеобщего обозрения!!
Я покраснела, сообразив, насколько бестактно повела себя. Видела же, что Равианикиэль по-другому относится к природе, считая её таким же живым существом, как я или Люцифэ. И так оплошалась. М-да, похоже, я и вправду ничему не научилась за время нашего общения. Нужно срочно исправлять ситуацию, пока мальчишка не набросился на меня и не задавил своей выходящей из-под контроля силой.
— Прости. — Я направилась к Равианикиэлю, стараясь отгородиться от неприятного ощущения бегающих по коже мурашек и сгустившегося вокруг воздуха. — Ты прав. Я идиотка. Могу я хоть как-то искупить свою вину перед этой глоаной?
— Уходи, — отвернулся мальчик, а сила, разлитая в воздухе, внезапно исчезла. — И не смей появляться здесь больше.
— Но…
— Проваливай! — взъярился источник, окатив меня шквалом жаркой энергии. Похоже, сейчас достучаться до его разума сквозь завесу из оскорбленных чувств просто невозможно. И надо было мне всё так испортить!