Черная папка. Илюха. Давным давно была война…
Шрифт:
– Никита! – позвал Семен Авдеич как-то ближе к ночи, 1 ноября.
– Слушаю, дядя Семен, - когда они были дома и не на виду у других, то отношения между «предателем Родины» и «избитым мальчиком» были абсолютно другими: они общались как настоящие близкие родственники, а ведь знакомы всего неделю. Никита помнил себя в роли внука старосты и какие взгляды односельчан приходилось терпеть ему и деду Капличу.
– Никитка, завтра поедешь к Южной переправе, дам тебе телегу с полицаем – там немцы собираются немного активизировать строительство. Ты передашь старшему, не знаю кто там будет, вот эти бумаги – тут ничего ценного и интересного – немного торговли.
– Сделаю, дядя Семен!
– Давай, спать ложись, разгильдяй!
– Семен Авдеич дал развернувшемуся Никитке легкий, шутейский подзатыльник. И на удивленный взгляд Никиты ответил. – Ты уж прости меня, что приходится по-настоящему тебя бить…
– Дядь Семен, сколько можно извиняться? Я же понимаю, что по-другому нельзя… - вздохнул Никитка. Последний раз, сегодня, за какую-то «провинность», досталось у комендатуры хлестко и наотмашь, да так, что кровь потекла сразу из двух ноздрей. Нос остался цел – и это уже хорошо! Они сразу договорились, что Никита «получает» плеть, ремень, но по лицу вскользь и никаких подзатыльников – голову надо беречь.
Утром Никита вместе с Семеном Авдеичем прибыл к комендатуре.
– Сидоров! – позвал полицая Семен Авдеич.
– Я здесь, господин помощник бургомистра! – подбежал молодой полицай.
«Интересно, - подумал Никита. – Он из бывших пленных или совсем не служил?»
– Значится так… Берешь моего балбеса, везешь его на южную стройку, там он отдаст бумаги и поедете на ту сторону, к санаторию, там он отдаст для господина Хакельберга корзинку. Понял?
– Понял, господин помощник бургомистра!
– А раз понял, то что стоишь, как раззява? Запрягай лошадь и езжайте!
Приехали к южному мосту. Никита передал бумаги старшему и получал разрешение посмотреть на стройку. Пленные таскали доски. Один из них был мальчишка, очень похожий на…
– Илюха… - выдохнул Никита. Резко развернулся и пошел к телеге. Он боялся, что не выдержит и крикнет, позовет Илью или как-то еще выдаст себя и его. Никитке нужно было прийти в себя, все обдумать.
Телега ехала через весь старый Калач к северному мосту, что был в полутора километрах от города.
« Вот это да… Опять Илюха в плену, вот ему достается. Худой, бледный, наверное, после ранения. Совсем доходяга. А где Серый? Сколько еще он сможет продержаться? Как его вытащить? Как? Попросить дядю Семена? Вряд ли поможет – подозрительно. Да и нельзя раскрываться, провалит свое задание и задание Вали. А я что могу? Чем помочь? – Никита ехал на телеге, но голова работала только в одном направлении – спасти друга. Никита потер виски и несильно надавил пальцами на глаза. – Он голодный. Надо подкормить… Подкормить! Немцы разрешают передавать – перекидывать простенькие продукты через колючку, до седьмого столба от ворот, предварительно проверив и забрав то, что могут съесть сами, об этом говорили мальчишки – соседи! Ладно, подкормлю, а дальше? Как сбежать? Сбежать… Только за территорией лагеря, значит на работе. На работе… Таскают стройматериалы для будущего моста. Мост – река – вода – Илюха отлично плавает. Дон переплывал! Вернее, отлично плавал, сейчас может
Никита чуть не заорал от радости, что нашел решение.
Вечером Никита рассказал о поездке, нарисовал схему обороны моста – то, что увидел, а увидел разведчик многое: 6 зениток, 4 дзота с пулеметами и около взвода охраны, плюс 12 полицаев.
– Молодец, Никита! Я увидел только 4 зенитных орудия. – похвалил Семен Авдеич.
– Дядя Семен, у меня вот такое дело… - начал Никитка, не зная, как быть. – Я сегодня среди пленных своего Брата увидел…
– Брата? Ты же говорил, что нет у тебя никого?
– Думал, что нет его, что погиб, а он жив. Что делать, подскажи…
– Никита, вызволить из лагеря, не привлекая внимания… очень сложно. Станут задавать вопросы. Надо покумекать – обмозговать.
– Дядя Семен, а если ему удастся сбежать, есть возможность его укрыть?
– Если сбежит… Есть верные люди – не выдадут. А как он сбежит?
– Думаю, что вот так у него получится…
Получилось через 2 дня – 4 ноября. Мальчишки, с которыми он бегал на строящийся мост, и которые видели Илью - обещали молчать. Они побежали по домам – скоро начинался комендантский час. А Никита и Илья побежали в другую сторону: нужно было успеть на окраину города к бабе Нюше, как сказал дядя Семен. Прибежали, когда уже почти стемнело, домик стоял одиноко – соседние были разрушены и было понятно, что в них никто не живет. Илья постучался в дверь.
– Кого Бог принес на ночь глядя? – раздался голос из-за двери.
– Баба Нюша, я от дядьки Ерофея письмо принес.
– От Ерофея письмо? – дверь открылась. Заходите, родненькие. Заходите… А ты что не заходишь в избу?
– Баба Нюша, вшивый я. Не хочу в дом нести…
– Где ж тебя так угораздило, деточка? Мамка-то куда смотрела?
– Из лагеря я, баба Нюша…
– Ой, деточка, звать тебя как?
– Илья…
– Так вот, Илья, бери два ведра, колодец за околицей, тащи ведра четыре воды. Немцев не бойся, они здесь редко бывают.
– А тебя как звать? Тоже вшивый?
– Никита я, я не вшивый, я не из лагеря.
– А раз не вшивый – давай во двор за дровами, да тащи в избу… - командовала баба Нюша.
Через 20 минут Никита вспотел у печи: вскипятил воды 2 чугунка по 8 литров. Откуда-то появилось корыто, простыня, ручная машинка для стрижки, ножницы, дегтярное мыло, керосин – у Никиты аж глаза расширились от такой роскоши!
– Илюша, скидывай с себя все в сенях, думаю, не замерзнешь, – баба Нюша зашла в сени. – Иди сюда, садись на табурет не пугайся меня, я на свете многое видала…
– Да не стесняюсь я… - Илья разделся.
– Ох ты, Божешки мой… - запричитала старушка, увидев Илью без одежды. Прикрыла рот рукой, словно боялась закричать. Покачала головой из стороны в сторону, прижав руки к груди. – Что ж они творят, нелюди, за что ж они тебя так…
Да и Никита был в шоке: от крепкого парня, со спортивным телосложением остались кожа да кости… и шрамы.
Баба Нюша остригла Илью, оставив мелкий ежик.
– Теперь бери и стриги себе сам низ живота. Там вши самые злые – они тиф разносят… Сделал, молодец, а теперь садись в корыто.