Чёрная пешка
Шрифт:
Рабочие и служащие настраивались на двадцать четыре дня полной свободы от всяческих забот, которыми были заполнены их трудовые будни. И теперь Всеславу было совершенно очевидно, отчего именно на двадцать четыре.
Вклад Черного Пояса в процесс производства был минимален. Практически все материальные блага - карандаши и атомные реакторы, рубашки и экскаваторы, хлеб и корабли - создавали жители Желтого Пояса. Производительность труда в имперском хозяйстве увеличивалась медленнее, по сравнению с Землей 20-го века, однако быстрее в сравнении с материковыми странами того же Саракша. Прибавочный продукт прирастал пусть неспешно, зато стабильно и бескризисно.
Парадоксально, что и молодое коммунистическое общество землян, и доживающий последние дни земной капитализм похоже реагировали на бурный взлёт производительности труда. Не только повышался объем заработной платы трудящихся (это было
Ничего похожего в Островной Империи не то, чтобы не было, но вообще принципиально и категорически не допускалось.
На любом частном, общественном или государственном предприятии (если, разумеется, на нем не существовало непрерывного производственного цикла или не было необходимости в его круглосуточном функционировании) рабочий день начинался в 3 часа 50 минут, а заканчивался в 8 часов [192] . Сократить его могло только из ряда вон выходящее чрезвычайное происшествие - авария, стихийное бедствие. За тем, чтобы ни при каких прочих обстоятельствах этого не происходило, бдительно наблюдали инспекторы служб социального контроля. Предприятие было обязано предоставлять трудящимся получасовой обеденный перерыв, что соблюдалось не менее неукоснительно.
192
Что, при переводе на земную шкалу, приблизительно соответствует нашему девятичасовому рабочему дню.
Из одиннадцати дней недели восемь были полными рабочими, девятый - сокращенно-рабочим (с 8.50 до 6.00 часов), десятый и одиннадцатый - выходными. Каждый трудящийся имел право получить дополнительный оплачиваемый выходной в свой день рождения. Кроме того, островитяне отдыхали два-три дня в новогодний праздник и по одному дню - еще четыре раза в год. Плюс двадцать четыре дня ежегодного отпуска. Более - ни-ни!
Заводы и верфи, фермы и рыболовецкие флотилии, электростанции и шахты наращивали уровень производства. Парикмахерские, прачечные, столовые, магазины увеличивали объем и качество услуг. Благосостояние повышалось. Государство изымало немалую толику доходов трудящихся в общественные фонды потребления, щедро субсидируя транспорт и связь, образование и здравоохранение, культуру и оборону. Однако, при этом реальные доходы населения постоянно приумножались и, как следствие, поднимался уровень потребления. Население питалось и одевалось лучше, семьи переселялись в более благоустроенное жилье, сфера обслуживания становилась разностороннее и гибче и туда перетекала освободившаяся рабочая сила.
Но ни на секунду не сжимался рабочий день!
Никаких серьезных растолкований этому Всеслав нигде не нашел. Население безоговорочно верило тезисам вроде: "идет постоянная война с континенталами, мы не можем позволить себе расслабиться", "не до отдыха, надо сосредоточиться на решении массы нерешенных хозяйственных, экологических, демографических проблем" и тому подобным. Естественно, Всеслав не мог принимать в расчет эти совершенно неубедительные доводы. Объяснение пришло само собой и оказалось достаточно простым. Десятки миллионов личностей аккумулятивного биосоциального типа, сосредоточенные в желтом Поясе были великолепными потребителями материальных благ. Реклама достаточно просто манипулировала их потребностями и желаниями, ориентировала их, строила алгоритм их поведения. Однако никакие силы не могли заставить "желтых" придумать, как потребить собственное свободное время [193] . Аккумуляторы нуждались и в этой сфере в ведущем и организующем начале, каким государственный аппарат Островной империи (как любого государства!) не был и быть не мог. Для империи появление многочисленной массы мающихся от незанятости аккумуляторов было бы не менее серьезным испытанием, чем наличие толп деструкторов, не умеющих заполнить досуг.
193
"И стихи ты сочинять не будешь. Повыпиливаешь по дереву, а потом к бабам пойдешь. Или напьешься. Я же
В который раз Всеслав восхитился холодной, беспощадной логикой наблюдаемого социального механизма. Ай да островитяне!
Саракш, Островная империя
Черный Пояс, о.Бацуза, город Газайца, борт теплохода "Сияющий"
9 часов 55 минут, 3-го дня 1-ой недели Бирюзового месяца, 9591 года от Озарения
Плоскодонные катера, чем-то напоминавшие сердитых бульдогов осторожно тянули теплоход. Для "Сияющего здесь было слишком мелко, поэтому для кораблей такого класса на дне бухты пришлось прорыть два канала. Подход по ним к причалу порта Газайцы требовал немалого мастерства и осмотрительности. Так что корабль двигался медленно.
Лунин уже стоял на ярко освещенной нижней палубе. Чемодан и сумка ютились у ног. Опершись локтями на лакированные поручни, он рассматривал залитую электрическим светом Газайцу. Ночной город тонул в зелени - это Всеслав понял сразу. С высоты борта теплохода казалось, что зелень запруживает все пространство между зданиями.
Корабль причалил. Загудел спускаемый трап.
Комментарий Сяо Жень:
Цугазай, считавшийся формально самостоятельным населенным пунктом, фактически был всего лишь пригородом Газайцы, вынесенным приблизительно на двадцать пять километров на юго-восток. Его соединяли с Газайцей шоссе и линия скоростной электрички. В Цугазае были сосредоточены: отделение Академии наук, университет, несколько образовательных и научно-исследовательских институтов, специализированные гимназии-интернаты, лабораторные комплексы. Кварталы жилых многоэтажек, общежитий и коттеджей перемежались с парками, переходящими на юге в джунгли обширного заповедника "Холмистый".
На берег сходило не более двух десятков человек. Все, за исключением двоих, держали наготове чернообложечные паспорты. Всеслав удовлетворенно кивнул, когда его предвидение целиком и полностью оправдалось: в регистрационном зале эту пару транспортники попросили задержаться для заполнения документов. А Всеславу и прочим, быстро шлепнув штампики на последней странице паспорта, предложили пройти в вестибюль.
На ступеньках крыльца морского вокзала Лунин остановился. Традиционной привокзальной площади не было. Слева - троллейбусно-трамвайно-автобусная остановка. Мощеная плиткой дорога и рельсы вели от нее в освещенные проходы в сплошной стене высокого бамбука и кустарника. За кустарником начинался парк, как решил Всеслав, - высокие стройные пальмы вперемежку с кряжистыми, наверное, очень старыми, тропическими дубами. Справа - круглосуточное кафе-кулинария.
– Добро пожаловать домой!
– сказал вслух Всеслав и шумно набрал полные легкие воздуха. Воздух был очень хороший, пахло морем и листвой.
– Добро пожаловать, Да!
– согласилась высокая темная фигура, отпочковавшаяся от киоска "Газеты и журналы" -Давай чемодан, понесу. Нам к остановке.
– Здравствуй, Хо!
– пораженно пробормотал Всеслав.
– Как ты догадался, что...
– О, это было невероятно трудно!
– невозмутимо-иронично ответил Даццаху Хо, -Особенно если учесть, что корабль с Цаззалхи приходит только раз в неделю - сегодня. А ты отлично выглядишь, даже ночью видно.
Саракш, Островная империя
Черный Пояс, о.Бацуза, город Газайца
0 часов 10 минут,, 4-го дня 1-ой недели Бирюзового месяца, 9591 года от Озарения
– Спасибо, что встретил.
– Помилуй, Глубинный, да как я мог не встретить!
– возмутился Даццаху. Они ехали в новеньком троллейбусе по пальмовому темно-зеленому туннелю и ветки время от времени шуршали по окнам с правой стороны. В салоне кроме них никого не было.
– Не собирался же ты ночевать в зале ожидания - к вокзальным скамьям только врагов привязывать для пыток, до ужаса неудобные. Сейчас доберемся ко мне, а там выбирай: если устал - ляжешь спать, если не очень утомился - посидим за столом, побеседуем... О, кстати, мы на месте, - наша остановка.