Черная Призма
Шрифт:
– Вы ведь наверняка проделали путь в сотни лиг не для того, чтобы просто патрулировать наше королевство в поисках бандитов? К тому же инкогнито. Можно подумать, что вы проникли в наше королевство под покровом тьмы, как шпион.
А он не дурак. Когда сделал неверный шаг, тотчас сделай другой. Гэвин глянул на парнишку, чтобы понять, как он. Ничего хорошего. Его практически трясло от ужаса. Он смотрел только на Раска Гарадула. Или это был гнев?
– Шпион? – весело ответил Гэвин. – Как смешно. Нет-нет. Для таких целей есть специальные люди. Самому незачем. Вы ведь достаточно долго
– Что вы здесь делаете? – рявкнул король Гарадул. Опять же, при дворе любой из Семи Сатрапий это прозвучало бы грубо. Раск глянул на мальчика. Гэвин мог бы уйти – он был Призмой, в конце концов. И даже убийство тридцати Зерцал Гарадула не оправдало бы ни его задержания, ни убийства. Особенно в спорных обстоятельствах. Раск рисковал объединением остальных сатрапий против Тиреи. Убийство сатрапа было бы вопиющим проступком; убийство Призмы – немыслимым.
Но Раск чувствовал, что проигрывает, и был намерен заставить Гэвина заплатить за это. Он намерен был нанести как можно более болезненный удар. Гэвина отпустят – мальчика убьют.
– Я видел дым, – ответил Гэвин. – Одна из моих обязанностей перед Семью Сатрапиями – разбираться с цветодеями. Я поспешил помочь.
– Что вы делаете в нашем королевстве?
– Я не знал, что пересек границу. Я вообще не знал об этом новом «королевстве». Все это беспричинно… нелюбезно. Особенно ваше желание помешать такому слуге королевств, как я. – Миф о вежливом диалоге между незаинтересованными здравомыслящими соседями, на котором строилась дипломатия, явно был мертв, так что, чтобы отвести внимание, Гэвин переступил прямо через его труп. – А вы что-то скрываете, король Гарадул?
– Ты ведь из Ректона, парень? – спросил король Гарадул. Он не намеревался играть в игру Гэвина. – Как тебя зовут? Кто твой отец?
– Я Кип. У меня нет отца. Как у большинства наших. После войны.
Эти слова пронзили нутро Гэвина. Он почти сумел забыть. Война Ложной Призмы опустошила десятки таких городков. Все мужчины, от безусых подростков до стариков, которым приходилось опираться на копья, были вынуждены служить на той или иной стороне. И они с Дазеном бросали их на самых талантливых извлекателей, которых только знал мир. Как дрова в топку.
– А твоя мать? – раздраженно спросил король Гарадул.
– Ее звали Лина. Она прислуживала в паре трактиров.
У Гэвина сердце замерло. Лина, та чокнутая, что прислала то письмо, была мертва. Этот мальчик, этот испуганный мальчик, значит, его вероятный сын? Единственный, кто уцелел в сожженном дотла городе, стоял здесь, и он единственный мог. Если Гэвин верил в Оролама, то счел это жестокой шуткой.
– Да, Лина, вроде так звали местную шлюху, – сказал король Гарадул. – Где она?
– Моя мать не шлюха! А ты ее убил! Убийца!
Мальчик был готов разрыдаться – от гнева или от горя, Гэвин не мог сказать.
– Мертва? Она кое-что украла у меня. Ты отведешь нас к ней в дом, и если я не найду этого, будешь работать на меня, пока не отработаешь.
Раск Гарадул не собирался заставлять мальчика отрабатывать долги матери. Гэвин не сомневался, что Раск врет. Это просто был повод забрать мальчика – который, если Раск король, был его
– Мальчик идет со мной, – сказал Гэвин.
Раск Гарадул неприятно усмехнулся. В передних зубах зияла щербина. Он был скорее похож на оскалившегося бульдога.
– Ты собираешься рискнуть жизнью ради этого вора? Отдай его, Призма.
– Или что? – с любопытством спросил Гэвин нарочито вежливо, словно его это действительно интересовало. Угрозы так часто сдуваются, когда ты нагишом вытаскиваешь их на свет.
– Или мои люди скажут, что произошла большая ошибка. Мы понятия не имели, что здесь Призма. Если бы только он объявил о своем прибытии. Если бы только он, сбившись с толку, не напал на моих солдат. Мы просто защищались. И лишь после его злосчастной гибели мы поняли нашу ошибку.
Гэвин хмыкнул. Прикрыл рот кулаком, чтобы скрыть усмешку.
– Нет, Раск. Я здесь не просто так без Черной Гвардии: они не нужны мне. Во время Войны Ложной Призмы ты был всего лишь сопляком, так что, может, не помнишь, на что я способен, но, как вижу, кое-кто из твоих людей помнит. Как раз они и нервничают. Если твои люди нападут, я убью тебя. Белая пару месяцев позлится на меня. Да, будет дипломатическая проблема, но ты правда думаешь, что кого-то будет волновать, что случилось с королем Тиреи? Королем, не сатрапом, то есть мятежником. Они лишь захотят заверений, что такого же не произойдет с ними. Мы принесем заверения и извинения и оплатим обучение всех тирейских студентов за несколько лет, и этим все кончится. Твой преемник несомненно будет не столь задирист.
Раск хотел было заговорить, но Гэвин не собирался ему позволять.
– Но давай представим на миг, что ты вдруг действительно убил меня и остался в живых. Я вижу, что ты творишь здесь – уничтожаешь город, чтобы собрать армию. Основываешь свою новую Хромерию. Вопрос в том, готов ли ты прямо сейчас к войне? Поскольку, если я вернусь сейчас с одними словами, Спектр может мне не поверить. Но если ты убьешь меня, это будет более изящным подтверждением, чем любое, какое я только смогу измыслить. И ты правда думаешь, что твоя версия произошедшего пройдет? Ты ведь молодой король, верно? И всего несколько мгновений назад ты говорил о шпионах.
Между ними повисло ледяное молчание. Гэвин, пожалуй, впервые в жизни побеждал в споре настолько безоговорочно.
– Этот мальчишка мой подданный и вор. Он остается. – Гарадула с ног до головы трясло от злости. Он не сказал, что Гэвин блефует. Он просто отказывался проигрывать.
Гэвин не блефовал. Шансы перебить всех до единого этих солдат и извлекателей были девять к десяти – в зависимости от квалификации извлекателей. А ему, скорее всего, лишь подпалили бы брови. Но защищать ребенка во время такой схватки – другое дело. Пусть лучше пострадает виновный или выживет невиновный?