Черная радуга

Мелехов Максим

Арпашка оказался прав. Стоило подивиться чуткости его слуха. Теперь и Карп начал различать мерный перестук копыт, смешавшийся с глухим лязгом железа. Еще через мгновение стало слышно, как переговариваются всадники.

— Дружина. — Восторженно воскликнул Арпашка и бросился навстречу выступившим из тумана ратникам. Они шли стеной, растянувшись на всю ширину дороги. Заметив бросившегося под копыта мальчика, командир отряда осадил коня.

— Куда летишь?! — Закричал он. — Дорогу!

Арпашку оттеснили конем, и он рухнул лицом в траву. Всадники двинулись мимо, не обратив на встречных внимания, гордые и уверенные в своей силе. Вначале прошли конные, потом начали тянуться пешие. Ратники шли, оглашая округу

звоном кольчуг и оружия. Казалось, змея из человеческих тел будет тянуться вечно.

— Безымяна потеряли. — С горечью заметил Арпашка. Карп молча снял шапку, прощаясь со спутником. Топора у него уже не было. Успел спрятать, чтобы не возбудить подозрения.

— Я возвращаюсь. — Бросил рычанскому мальчишка и двинулся за солдатами. Идти пришлось недалеко.

— Еще один. — Недовольно произнес сотский, натолкнувшись на сидящего посреди дороги Безымяна. — Вы что, сегодня, с ума посходили?

Безымян посторонился, давая дорогу.

— Вы мальчишку с мужиком не встречали? — Спросил он сотского.

— Сзади идут. — Проворчал ратник. — Кем пацан тебе приходится? Сын что ли?

— Сын. — Соврал Безымян.

— Что-то молод ты больно. — Подозрительно заметил сотский.

— А поляне, они ранние. — Ответил за Безымяна дружинник. Послышалось дружное ржание.

— Куда путь держишь? — Строго спросил сотский.

— Для начала в Маковку, а потом на степь двинусь.

— Зачем тебе в степь-то идти?

— Печенегов бить. — Честно признался Безымян.

Сотский покрутил пальцем у виска и пустил коня вперед.

— Вам туда лучше не ходить. — Посоветовал полянин. — Неспокойно там.

— Знаю, что неспокойно. Для того и идем, чтобы все спокойно было. А то тут у вас все с ног на голову встало. Небылицы рассказывают: про зверей, черных всадников, мертвых витязей, Ящер их побери.

Сотский махнул рукой, призывая отряд выступать и, покачиваясь в седле, скрылся в тумане. Безымян двинулся по склону, навстречу гридням.

— Послушай, добрый человек. — Окликнул его пеший ратник, в натянутом на глаза шишаке. — Ты же в Маковку путь держишь?

— Твоя правда. — Откликнулся Безымян.

— Значит, через Анинку проходом. Там одна дорога. Крюк делать не придется. Я дома полгода как не был. Матери бы весточку передать. Возьмешься?

— Возьмусь. Только как мне ее найти?

— Это совсем просто. Спросишь у любого Марью — гусятницу, сразу подскажут.

— Добро. — Подал руку Безымян. Гридень стиснул его ладонь.

— Скажешь, жив — здоров Мил, в ноги матери кланяется. И еще, не сочти за труд. Передай ей платочек домотканый. Мать мне его в дорогу дала, чтобы не забывал. Скажи, помню, каждый вечер о ней думаю. Не подведешь?

— Речи быть не может. — Пообещал Безымян.

— Спасибо. — Горячо произнес гридень и бросился догонять ушедших вперед товарищей.

Безымян принял из рук Арпашки котомку и, развязав тесьму, положил подарок на самое дно, а чтоб не разводить беспорядка, завернул в него бабкино добро.

— Где ты пропадал? — Вывел его из задумчивости голос Арпашки.

— Решил посмотреть, кто за нами следом идет. — Ответил Безымян. Глаза мальчика загорелись интересом.

— Видел зверя?

— Нет. Только глаза в тумане. Хотя, и в этом до конца не уверен. Никак в толк не возьму, взаправду все было или причудилось.

— А я уж решил, что ты меня бросил. — Обиженно произнес Арпашка.

— Не бойся. — Потрепал его по голове Безымян. — Если сказал, что доведу, значит, слово сдержу.

Полянин забросил котомку за спину и произнес:

— Двигаться нужно. На этом участке дорога одна. Кто бы за нами ни гнался, отряд его задержит. Им не разминуться. Значит, время у нас есть.

Сотский с самого утра гнал коня, но тот едва плелся, осторожно выбирая, куда ставить копыто. Такой туман был

в диковинку не только людям. Животные волновались, прядали ушами, втягивая влажный воздух, недовольно фыркали. На душе у Мстиши было неспокойно. Вначале, на север ушла сотня Мала. Как в воду канули. Теперь настал его черед. Приказали выступать в полном вооружении, словно началась война. Сам Претич пришел, чтобы княжескую волю передать. Такой чести ни один сотский не удостаивался. В голове командира роились вопросы, ответов на которые не было. Зачем снимать две сотни и гнать на север? Зачем ослаблять оборону Киева, когда печенеги могут нагрянуть в любой момент? Скользкий человек Блуда. Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Мстиша был воином. Придворные интриги его раздражали. Вначале он решил, что в северных землях мятеж. Как выяснилось, нет. Жизнь шла своим чередом. Сотский успокаивал себя, что разберется на месте, а вместо этого, запутался еще сильнее. Темная деревенщина кормила его сказками о нечисти. В городах этому давно перестали верить. Истории про витязей, черных всадников бесили командира. Наверняка, те четверо просто лихие и неуловимые разбойники. Он докажет, что чудес не бывает, когда повесит их на дереве. Нет, лучше вдоль дороги, чтобы преподать людям урок. Терзала сотского и еще одна дума. Он гнал ее от себя, но та подколодной змеей вползала к нему в голову. Не стал ли он пешкой в чужой игре? Может, в Киеве заговор, и он, отведя дружину, стал невольным соучастником измены. Верить в это не хотелось. Мстиша не понимал цель своей миссии. Оттого он был разражен пуще обычного. Он вспомнил полянина, что сидел посреди дороги. Нужно было проучить его плетьми за дерзость. Как он мог подумать своей тупой крестьянской головой, что сотня обученных бойцов не справиться с опасностью, что ждала впереди. Да пусть там хоть сам Перун. Скрутят старого в бараний рог, даже не вспотеют.

Сотский не успел похвалить себя за то, как он ловко загнул с Перуном. Конь под ним взвился на дыбы, едва не сбросив с седла.

— Ошалел! — Заорал на животное Мстиша, смиряя его плетью. Конь испугано попятился назад. Сотский оглянулся. Вокруг творилось невообразимое. Животные отказывались идти вперед. Они крутили мордами, пятились, забирали в сторону, пытаясь освободиться от седоков.

Сотский остановил отряд. Досадуя на непредвиденную задержку, командир обнажил меч. Следом, рассекая воздух, в небо взвилась сотня клинков.

— Кто бы ты ни был. Зверь или человек! — Хриплым голосом закричал Мстиша. — Заклинаю тебя, покажись!

Из тумана навстречу отряду выступил пилигрим. Один, без оружия, в сером, изодранном рубище. Лицо чужака скрывалось за складками натянутого по самые глаза балахона. Незнакомец медленно, не поднимая головы, двинулся на солдат.

— Если тебе дорога жизнь. С дороги. — Предупредил сотский. В его голосе проскользнул страх. Чужак сделал еще несколько шагов и, остановившись, поднял голову. Ткань съехала на сутулые плечи, открыв звериную морду. Тусклый красный огонь маленьких злобных глаз полыхнул, как кровавый отблеск заката. С раскрытой пасти по срезанным губам потекла желтая слюна. Незнакомец неестественно переломился в пояснице и, раздирая плохо заштопанные швы, вздулся буграми звериных мускулов.

* * *

Отзвук вспыхнувшей схватки настиг путников у реки.

— Далеко до брода? — Спросил Безымян.

— Пол дня пути. — Ответил Карп.

— Плохо дело. Нужно переправляться здесь.

Полянин черпнул воду ладонью.

— Холодно. Не перейдем. — Констатировал он. — Если б на месяц раньше. В самый раз было. Или на месяц позже, когда лед затвердеет.

— Что делать будем? — Спросил Арпашка.

— Плот мостить нужно. А как бревна без топора срубим?

Полянин мечтательно посмотрел на затянутый дымкой противоположный берег.