Черная река
Шрифт:
Подхватив длинную подстилку за края, двое Скенесов поволокли её к обрыву и повесили на камни. Ветер, завидев новую игрушку, хлестнул циновкой о скалу, и Нуук отскочил, чтобы не запачкать куртку.
Подстилки, завесы, одеяла и покрывала – всё висело вдоль обрыва, шурша и шелестя на ветру, свежий воздух, наконец допущенный в пещеры, бродил по ним и разносил по всем ходам бодрящий холод. Кесса, пристроив последнюю вытертую шкуру на скалы, спрыгнула с уступа и огляделась.
– Хаэ-э-эй! – Хельг Айвин без шапки стоял на крутой
– Что тако-о-ое? – закричала она в ответ. – Что вопи-и-ишь?
– Я видел землю! – Хельг в два прыжка спустился на пологий берег и протянул Кессе рукавицу. К ней прилипла чёрная грязь.
– Хаэ-эй! – Кесса повернулась к соседним пещерам.
– Земля! – Сима Нелфи, утопая по колено в снегу, добрела до Хельга и потрогала грязь. – Вот хорошо! Мацинген уже шевелится во сне!
– А Макега уже месяц как не спит, - Хельг прикрыл чистой рукавицей подмороженное ухо. – Ветра так и воют над обрывом. Осталось разбудить Реку-Праматерь!
Все трое, разом посерьёзнев, обернулись к нагромождениям льда. Противоположный берег – и даже острова на середине Реки – таял в белесом тумане. Только на Реке снег и остался нетронутым – никто не смел на него ступить, а те, кто жили под ним, дремали в холодной воде.
– Говорят, на юге Река никогда не замерзает, - прошептала Сима.
– Там и снега не бывает, - покачал головой Хельг. – Ничего, она проснётся.
Кесса огляделась – вдоль обрыва бродили, утаптывая снег, многие жители, и многие сидели перед пещерами, перетряхивая сундуки и ларцы и развешивая по кустам летние рубахи. Только одна пещера была закрыта, и снег лежал на её пороге.
– Вы видели Эмму? – спросила Кесса. – Может, зайдём к ней?
Хельг покачал головой.
– Фирлисы всегда позже выходят. Нечего делать у них в такую рань. Лучше… - он покрутил головой в разные стороны и уже уверенно продолжил:
– Лучше пойдём к вам. Зеркало Призраков – оно всё так же показывает странное?
– Не очень-то оно показывает, - покачала головой Кесса. – Призраки, должно быть, тоже спят.
– Тогда сыграем в Ирни, если нас не хватятся, - сказал Хельг. – Я кости захватил.
– Меня-то скоро хватятся, - нахмурилась Сима. – Дед сейчас не в духе.
– Зуб? – хмыкнула Кесса.
– Ну да, что же ещё, - Сима поддела носком сапога тяжёлый намокший снег. – Старый, больной выломали, так теперь новый растёт. И всё ему не так. Его едва снежник не порвал, он снежника копьём проткнул – так об этом ни слова. Одно слово – дед!
В пещере Скенесов было пусто и холодно, очаг погас, и его камни остыли. Кесса осторожно сняла со стены тёмную, тускло поблескивающую пластину и положила себе на колени. Свисающие с Зеркала перья и странные осколки искусственных камней – рилкара и фрила – закачались на толстых нитках. Кесса протёрла рукавом тусклую гладь и поднесла к ней ладонь. Она отразилась в древнем стекле, но расплывчато –
– Призраки не спят, - кивнул Хельг, поднося к Зеркалу палец. Отражение появилось не сразу и было таким же мутным. Поверхность стекла как будто рябила.
– Что-то там шевелится, - прищурилась Сима. – Уберите руки, оно под ними…
Сквозь темнеющую рябь на миг проступила синевато-белесая скала с чёрными отверстиями – цепочка за цепочкой они опоясывали высоченный каменный столб. Красная точка мелькнула мимо него и сгинула. Кесса изумлённо мигнула.
– Дом! Смотрите, там древний дом!
Рябь всколыхнулась снова и поглотила все тени – теперь из Зеркала на Кессу смотрело только её отражение. Хельг досадливо вздохнул.
– Здоровенный домище. Говорят, таких в Старом Городе полно, и все стоят – не шелохнутся. А ведь сколько зим миновало…
– Ты красную штуку заметила? – Сима ткнула Кессу пальцем в плечо. – Летающая штука!
– Маленькая такая, - покачала головой Кесса. – Мала для корабля, даже для древнего. Верно, птица… или Скхаа – они как раз такого цвета, когда голодны.
Хельг ухмыльнулся.
– Тебе везде хески мерещатся. Что твоему Скхаа делать в Старом Городе? Их и не было тогда…
– Тише вы! – фыркнула Сима. – Там что-то шевелится!
Они втроём склонились над осколком древнего стекла, мигом запотевшего от их дыхания. Что-то мелькало за зеркальной мутью, проступая медленно, словно всплывало из глубины.
– Хаэй! – окрик отца заставил Кессу вздрогнуть. Гевелс Скенес стоял на пороге и смотрел на гостей неласково.
– А, вот ты где, а я обыскался. Идём, - он крепко взял Кессу за плечо. – А вы, оба, занялись бы чем дельным.
Идти было недалеко – всего лишь до пещеры Мейнов. Не останавливаясь, Гевелс миновал большие залы, длинную цепь кладовок, и остановился в самом дальнем конце норы, там, где она изворачивалась, упираясь в последнюю, наглухо занавешенную дверь.
– Иди, - Гевелс подтолкнул Кессу к закрытому проёму. – Мне нельзя туда.
Она приподняла завесу, и сырой горячий воздух накрыл её с головой – так, что она не сразу смогла вздохнуть. Её схватили за руки, вытряхнули из плаща.
– Хаэй, - выдохнула ей в лицо похудевшая и потемневшая лицом за зиму Эмма Фирлисова. – На ногах держишься? Снимай всё, до нитки. Не замёрзнешь.
Она поправила утиные крылья, прицепленные к узкой налобной повязке, и попыталась вытянуть из волос сухой колючий стебель, но растение не поддалось.
– Зачем это? – насторожилась Кесса и подалась было к двери, но её удержали за плечи. Сзади стояла Огис Санъюгова – в одной длинной рубахе, с такими же крыльями на голове и с сушёной рыбиной на груди.
– Не бойся ничего, - сказала она. – Ты в том году была сговорена с Речником Фриссом – теперь пора отметить тебя знаками Таурт, пусть богиня за тобой смотрит.