Черная роза
Шрифт:
— Ты шутишь, Фло? — спросила Доминик. — Ты такая красивая!
Это была не зависть — а просто констатация факта. Доминик была весьма невысокого мнения о своей внешности, что, впрочем, мало её тревожило.
— Ты будешь гораздо красивее меня, сестричка, — улыбнулась ей Флоранс из зеркала.
— У тебя такие волосы… а я без конца расчески ломаю! И кожа — я вся в веснушках, а у тебя такая белоснежная!
— Дом, разве ты забыла, — несколько лет назад и у меня были веснушки. Просто Элиза варит мне отвар из трав и кореньев, и я купаюсь в нем каждый день. Он прекрасно отбеливает кожу. К тому же ты целыми днями бегаешь по солнцу! И волосы у меня тоже курчавились и были непокорные,
— Я и латынь знаю, — немного обиделась младшая сестра. И тут же вспомнила про девиз Черной Розы. — Фло, ты не помнишь, откуда эта строчка — «И после смерти — постоянство»? Что-то знакомое.
— Боже, Доминик, как ты необразованна! Это латинское изречение… Если перевести на французский, получится:
О честь! Будь спутница моя, Презрев и время, и пространство; При жизни верность мне храня, И после смерти — постоянство!— Красиво, — задумчиво сказала Дом. Про себя она подумала: «Вот уж неподходящий девиз для этого гнусного мерзавца!»
— Да; мой Гийом читал мне эти стихи… Только вместо «честь» он говорил — «любовь», — вздохнула Флоранс.
— Любовь — будь спутница моя? Нет уж, Фло, «честь» гораздо лучше. И правильнее.
— Ты еще слишком мала, сестричка; когда-нибудь ты поймешь, что нет ничего важнее любви!.. Ну, — поправилась она, — и веры в Бога, конечно…
— Флоранс… Ты очень любишь Гийома Савиньи?
— Как я могу не любить его? Он — мой супруг…
— Но почему ты тогда так страдаешь? Почему так изменилась после его отъезда? Ведь он вернется к тебе, и очень скоро! Может, ты боишься папиного гнева? Но он так добр и, конечно, простит вас. Все равно вы уже — муж и жена, и это не изменишь!
— Ах, сестричка, не знаю, могу ли я сказать тебе… Это… это так ужасно!..
— Да говори уж, Фло! — нетерпеливо сказала Дом.
— Видишь ли… После того, как нас обвенчал священник, Гийом пришел в мою комнату. До рассвета было еще далеко. Элиза убрала постель и оставила нас вдвоем. Гийом начал целовать меня, а потом положил на кровать… И стал раздеваться… О Боже! Я никогда не думала… никогда не думала, что первая брачная ночь — это такой ужас! Он был голый… и страшный, Дом, незнакомый! А то, что я увидела внизу… между его ног… это был просто кошмар! И я не смогла лежать спокойно, как он меня просил… Я вскочила и начала убегать от него, а он бегал за мной. А, когда он меня настиг, — я его расцарапала, Дом, я вцепилась ногтями ему в лицо! А потом он плакал… и говорил, как он меня любит… и что я совсем не люблю его. Мне было так его жаль, сестричка! И наступил рассвет, и он уехал… О, я не могу себе этого простить, не могу!
Доминик чуть не расхохоталась. Вот так веселая первая брачная ночь была у Флоранс! Она живо представила себе всю эту сцену — голого Гийома, бегающего за сестрой по комнате… И как она вцепляется ему в физиономию.
Так вот почему утром юный паж графа Дюваля прикрывал щеку платком! Кто бы мог подумать, — её расцарапала Фло, тихоня и скромница Фло, не обидевшая в жизни и мухи!
В отличие от застенчивой и стеснительной
— Поэтому ты так переживаешь, Флоранс?
— О да… Я плакала, я молилась в часовне каждый день, чтобы Господь вразумил и направил меня на путь истинный. Просила простить мне грех непослушания воле мужа, который теперь навеки стал моим повелителем…
— Ну, Фло, не расстраивайся! Гийом скоро вернется — и ты сможешь доказать ему свою любовь!
В этот момент вошла Элиза. Она торжественно, на вытянутых руках несла свадебное платье, принадлежавшее Мари де Шеном, в замужестве — де Руссильон. Платье это было роскошное одеяние из пурпурного атласа, богато расшитое белым и розовым жемчугом, с высоким воротником, длинным алым шлейфом и широкими рукавами. Кормилица положила его на постель Флоранс, и младшая сестра, подойдя, благоговейно коснулась прохладной шелковистой ткани. Кто бы мог подумать ещё несколько часов назад, что она, Доминик, сегодня вечером наденет его!
— Вы обе очень похожи на свою мать, — сказала Элиза. — У вас такие же прекрасные волосы и синие глаза. И фигурки — точь-в-точь такие!
— У меня маленькая грудь, а у Фло — большая, — возразила Дом.
— Мы тебе что-нибудь подложим… Ну же, снимай свое тряпье!
— Подождите… Нужна ведь ещё вуаль! И венок из флердоранжа! Уж изображать невесту — так чтобы все было как должно!
— Вуаль у меня есть, — промолвила Флоранс. — И такая густая — герцог ничего не увидит.
— А флердоранж… Надо попросить сестричек, пусть сплетут мне венок!
— Девочки в вашей комнате, госпожа Мари-Доминик.
— Я схожу туда… я быстро! — и Дом выскочила из комнаты сестры и побежала к себе.
5. Подслушанный разговор
Доминик, действительно, застала Анжель и Николь у себя в комнате. В отличие от голубой спаленки младших сестричек и кельи Флоранс, здесь как будто жил мальчишка, а не графская дочь. Не было ни столиков с рукоделием, ни распятия в алькове. Посредине комнаты стояло чучело рыцаря, облаченное в доспехи, изрядно измятые и исколотые мечом. Доминик частенько упражнялась и дома. На стенах висели ковры с изображением поединков и охот; а одну из них украшала коллекция мечей, топоров и кинжалов.
Сестры Дом сидели на кровати и, болтая ножками, поедали большой белый хлеб, разломанный напополам. Увидев его, девочка сразу почувствовала урчание в пустом желудке, — она не ела со вчерашнего вечера.
— Дом! — закричали одновременно Николь и Анжель. — Папа сказал, что Мари-Флоранс выходит замуж! Мы хотим быть подружками невесты!
— А за кого, не сказал? — спросила Доминик, набрасываясь на хлеб и запихивая в рот изрядный кусок.
— За Черную Розу, — прошептала, оглядываясь по сторонам, Анжель. — Сестрица! Мы его видели! Представляешь — у него нет рогов… и копыт тоже… Только черная маска. И он говорит по-окситански так же хорошо, как мы!
— Но вы ведь не испугались его, мои ангелочки?
— Я — нет, — с достоинством сказала Николь. — И он совсем не такой страшный! Наоборот, у него добрая улыбка и такие красивые светлые глаза.
Доминик, скривив губы, посмотрела на неё. У Николь всегда было свое мнение, хоть она и была ещё так мала.
— Дом, мы сегодня спим в твоей комнате, — проговорила Анжель. — А нашу спальню папа отдал Черной Розе…
«Вот почему он был там во время нашего боя!» — мелькнуло в голове Дом.