Черная роза

Крымская Диана

— Девять стрел. По три на каждую из нас.

— Я не умею стрелять из лука, — сказала Розамонда.

— Что ж… В таком случае, мне и Мари достанется больше выстрелов, — с кровожадной улыбкой произнесла вдова лесника. — Мари! Кто будет стрелять первой?

— Ты, Тереза. Твой маленький сын порадуется с небес, видя, как ты мстишь его убийце!

— Да… В годовщину смерти Робера это будет лучшим подарком моему сыночку!

Женщины отошли на десять шагов. Тереза проверила тетиву и вытащила из колчана первую стрелу. Рауль, замолчав, в страхе следил за их приготовлениями.

— Розамонда! —

вдруг завопил он. — Сестра!.. Сжалься! Я — твой единственный брат! Не дай им убить меня! — Слезы хлынули из его голубых глаз. Рыдая, он яростно извивался, как червяк на удочке рыболова. — Доминик!.. — теперь он взывал к жене своего кузена. — Я любил тебя! Я бы никогда не причинил тебе вреда! Вспомни, ведь и ты любила меня! Ради этого чувства! Пощади меня!.. Сжалься надо мной!..

Дом хрипло рассмеялась.

— Так, так, Рауль! Моли меня… Трясись… Плачь… Пусть и мой Робер полюбуется на тебя вместе со мной! — Она повернулась к Терезе. — Куда ты будешь стрелять?

— В пах, — с нескрываемым злорадством произнесла та, натягивая тетиву и прилаживая стрелу. Де Ноайль заревел и начал извиваться еще сильнее, раскачивая ветку.

— Я бы выстрелила туда же! Но ты можешь промахнуться, — заметила Доминик, равнодушно следя за дергающимся голым телом герцога.

— Я постараюсь, Мари, — улыбнулась Тереза. — Я попадаю в глаз зайцу с двадцати шагов!

Она вскинула лук и прицелилась. Стрела пропела в воздухе — и вонзилась Раулю в левое бедро. Кровь хлынула из пронзенной артерии. Де Ноайль задергался и завизжал как закалываемый поросенок. Розамонда, белая как простыня, почти без чувств опустилась на колени. Губы ее беззвучно шептали слова молитвы.

Дом выхватила лук у Терезы.

— Я попаду! — азартно воскликнула она. Она приладила стрелу и спустила ее. Но и этот выстрел оказался неудачным, — стрела пронзила живот герцога. Рауль орал не переставая. Слышать это было почти невыносимо. Розамонда трясущимися руками зажала уши. Но для Дом и Терезы эти звуки были приятнее самой лучшей музыки.

Тереза, охваченная азартом, снова натянула лук. И в этот раз стрела угодила точно в пах де Ноайлю. Он перестал орать, голова его бессильно запрокинулась назад. Герцог потерял сознание. Кровь, текущая рекой, залила его живот, грудь, шею и лицо. Светлыми оставались только ноги.

— Я стреляю в левую ногу, — сказала Дом. — Я хочу, чтобы он был весь в крови. С головы до ног! — Пущенная ею стрела вонзилась в левую ступню Рауля.

— Я — в правую! — воскликнула Тереза. Ее выстрел также оказался удачным. Тело де Ноайля слабо дернулось. Он застонал и начал открывать глаза.

— Я попаду в левое плечо, — хладнокровно заявила Дом. Нет… Для нее то, что висело на дереве, не было человеком. Возможно, чучелом… Вроде того, что было у нее в Руссильонском замке в детстве.

Стрела зазвенела, — и вонзилась в плечо Рауля.

— Я — в правое! — крикнула Тереза…

Теперь Рауль уже не стонал. Хотя какие-то хрипы еще вырывались из его открытого рта, и тело продолжало слабо вздрагивать.

— У нас еще две стрелы, — сказала

Дом, обводя холодным взглядом агонизирующее окровавленное тело. — Я не знаю, куда стрелять. Может, в рот?

— Да, Мари! В его мерзкую пасть! — подхватила вдова лесника.

Доминик опять натянула лук и прищурилась, прицеливаясь. И тут откуда-то из-за дерева раздался знакомый ей голос, произнесший с радостью и в то же время с укоризной:

— Вот так так! Ее все ищут… А она здесь упражняется в стрельбе из лука!

Дом в изумлении взглянула — и увидела, как из-за клена, на котором висел де Ноайль, выехала лошадь. На ней сидели двое — мавр Исмаил и — впереди — карлик Очо, которого слуга Робера придерживал своей огромной темной лапищей.

— Очо!.. Исмаил!.. — вскрикнула Доминик, бросаясь к ним. Исмаил подхватил карлика на руки и, легко спрыгнув с коня, поставил уродца на землю.

— Да, это мы, — сказал Очо, улыбаясь ей. — Мы все-таки нашли вас! И вы живы! А ведь никто не верил в это. Кроме вашего мужа… и меня, конечно. Но что вы здесь делаете? Этот лук… Что это еще за состязания?

Он оглянулся на клен… И улыбка сползла с его уродливой физиономии.

— Святой Иаков! Что это?.. Кто это?.. — Карлик сделал шаг к окровавленному пронзенному семью стрелами телу. И вдруг вздрогнул, узнав. — Рауль де Ноайль… — прошептал он.

— Да, Очо. Это он, — спокойно произнесла Доминик. — Мы приговорили его. И казнили.

Рука Очо поднялась, чтобы осенить себя крестным знамением. Но тут же опустилась.

— Этот зверь не стоит того, — сказал карлик. — Я же не буду креститься, если при мне зарежут свинью.

Дом одобрительно кивнула. Глаза ее горели. Да, Очо понимает ее!.. Исмаил равнодушно взирал на тело герцога. На его коричневом лице не отражалось никаких чувств.

Тереза между тем подняла с земли шатающуюся бледную как платок Розамонду. Герцогиня отвернулась от тела брата; плечи ее вздрагивали от рыданий. Но вдруг она все же повернулась и взглянула на Рауля; зашаталась и упала в обморок на руки успевшего подхватить ее Исмаила.

— Вот как?.. И Розамонда де Ноайль здесь? — воскликнул Очо. — Слава Богу, она жива! — Он вновь взглянул на Дом. — Но не будем терять времени, сеньора. Вы тут расправляетесь с Раулем… А ваш муж умирает в Шиноне!

— Что вы сказали, Очо? — прошептала Доминик. — Мой муж?..

— Да, ваш муж. Робер де Немюр. Он умирает… И вы должны поспешить к нему!

— Но, Очо… Разве Робер… Разве он жив?..

— Был жив. Три часа назад, когда мы с Исмаилом выехали из Шинона, он еще дышал.

— Три часа назад? Но мне сказали… Караульные болтали о похоронах… Еще вчера вечером!

— Герцогиня де Немюр! — Очо сердито подтолкнул Дом к лошади. — Разве вы не знаете, — гиены всегда мечтают о смерти льва. А чернь — о смерти благородного дворянина! Да, вчера утром де Немюру стало хуже… и вечером в Шинон прибыл исповедник королевы, падре де Кордова. Но ваш муж отказался исповедоваться и причащаться. Он борется со смертью… И повторяет — когда приходит в себя — одно и то же: Доминик жива, найдите ее.