Черная сага
Шрифт:
— Брат, говорю! — еще злее повторил Вавыр. — То был мой брат. И ты убил его!
Вавыр вскочил, взялся за меч… Но, к его чести, так и замер, не набросился. А я сказал:
— Я и тебя убью.
И встал. И все они вскочили и разбежались по углам. А мы с Вавыром подняли мечи, сказали нужные слова — и взялись биться.
Он бился хорошо. Я бился еще лучше. И я убил его! И он упал. Я закричал:
— Рабы! Убрать его!
Пришли рабы и унесли Вавыра. Это большой позор, когда тебя убитого уносят не твои боевые товарищи,
Потом, когда Вавыра унесли, а мокрый от его крови пол посыпали песком, я повелел — и мы снова сели. И долго мы молчали! Потом я поднял рог, сказал:
— Нальем еще. И Хальдеру нальем!
— Что, Хальдеру? — переспросил Чурпан. — Но разве он сегодня пьет?
— А ты проверь! — сказал я.
Чурпан встал, подошел к Хальдеру, с большой опаской взял его рог, перевернул…
Рог оказался пуст. Я засмеялся и сказал:
— Он выпил за Вавыра. Налить ему еще! Он снова хочет пить. Вот только теперь за кого?
Чурпан опять налил — сначала Хальдеру, а после мне, а после всем остальным. Я поднял рог, спросил:
— Кто еще хочет говорить — после Вавыра?
Никто не отозвался. Х-ха! Тогда я так сказал:
— Что ж, будем пить молча. И чокаться тоже не будем — чтобы Хальдер не услышал нас и больше не просил ему налить. Так или нет?
Все согласно закивали. Так мы и сделали — пили молча и не чокались. И вообще, это было забавное зрелище! Потому что вы бы только видели, как все они косились на рог Хальдера! Но рог пока что оставался полным до краев, они не знали, что им и думать, чем же все это кончится…
А я два раза посылал гонцов к Забытым Заводям и принимал от них ответы, спускался вниз и раздавал распоряжения, и снова поднимался к ним, садился среди них и мы снова молча, не чокаясь, пили.
Только под утро я отложил рог в сторону и лег — в ногах у Хальдера. А воеводам повелел, чтобы они убирались прочь и ждали меня там, внизу.
И так я лег, сразу заснул — и крепко, очень крепко спал до той самой поры, пока ко мне не заявился Верослав.
Как только он вошел ко мне, я сразу понял, какое именно дело он затевает. Но я по-прежнему лежал в ногах у Хальдера и не спешил вставать. А что? Я — старший ярл, а он мой младший, он при моем стремени. Да и потом, он не так глуп, чтобы спешить.
И так оно и было. Сперва ярл Верослав сказал мне нужные при таком случае слова; он был почтителен и сдержан. Я пожелал, чтобы он сел. Он сел. Тогда я тоже сел, взял рог, потом я и ему дал рог, велел, чтобы нам принесли настойки и еды — и сразу отослал раба, налил себе и Хальдеру, а уже только после Верославу. Тэнградский ярл прищурился… и пить не стал, воткнул рог в пол и вдруг спросил:
— А если я сейчас тебя убью, что будет делать Хальдер?
— Он промолчит, — тихо ответил я. — Но рог его не пересохнет.
— Почему? Ведь это
— Не я. Это посол.
— Ложь.
— Придержи язык! Заступник Хрт тому свидетель!
И я, как и положено, сложил два пальца крестиком. Хрт — это палец указательный, а Макья — это средний. Солжешь — и эти пальцы у тебя срастутся. И как ты тогда будешь стрелять из лука? Ведь между ними ты стрелу и держишь, ими же ты натягиваешь тетиву, а Хрт тебе в это время подсказывает, как надо брать прицел, выше или ниже, а Макья сетует — а надо ли стрелять? одумайся! Вот, все они такие, эти женщины…
— А он об этом знал? — спросил ярл Верослав.
— О чем? — спросил я и поспешно развел пальцы.
Он заметил это, рассмеялся и сказал:
— Понятно! И вот за то я тебя и убью.
— За что?
— За то, что вы с послом стояли заодин и уморили Хальдера.
— Нет, — сказал я насмешливо. — Нас было трое.
— А третий кто?
— А вот он самый — Хальдер. Он мне потом так и сказал: «Ты прав!»
— Прав! — зло воскликнул Верослав. — А что еще он мог сказать? Он умирал уже, поди, когда это сказал.
— Да, умирал, — согласно кивнул я. — Но перед смертью разве лгут?
Ярл Верослав смолчал — крыть было нечем. А я опять сказал:
— Теперь о Руммалии. Хальдер желал, чтобы посла взяли на меч. Я так и сделал. Хальдер желал, чтоб был поход. Будет поход! Вот только распростимся с Хальдером — и сразу выступаем.
— А будет так?
Я усмехнулся и сказал:
— Тут даже клясться незачем. Иначе быть не может! Подумай сам: я самолично — уморил посла. И его слуг. Сжег их корабль, их добро. К чему это?
— К войне.
— Вот то-то же! — строго сказал ему я, как старший младшему. И также строго, как бы поучая, продолжал: — И, значит, если я первым не выступлю, то тогда первым выступит он, томнорожий. Но лучше воевать не здесь, а там. Там и теплее, и сытней. Так ты рассказывал?
— Так. Да.
— Вот и ответ. А если я и он, — и я кивнул на Хальдера, — а если я и он схватились меж собой, и я взял верх, так это наше дело. Только наше! И Хрт тому свидетелем и одобрителем. Вот, посмотри: я говорю, и Хальдер меня слышит, но молчит. И рог у него полон!
Ярл Верослав невольно глянул в рог — рог и действительно был полон…
А я, воспользовавшись этим, вырвал у Хальдера его волшебный меч и, отскочив к стене, спросил:
— А если я сейчас тебя убью? Что ты на это скажешь, Верослав?!
На это он злобно оскалился и прошептал:
— Подменыш! Пастушок!
Я замахнулся…
Он сразу упал. Но я не стал его рубить, только сказал:
— Так и лежи. Не смей вставать! А я буду сидеть и тихо говорить. Пусть те, кто пожелает нас подслушать, подумают, что мы ведем очень серьезную и тайную беседу. Потом, когда мне надоест, я разрешу тебе подняться. Ну а пока… Лежать!