Черная шаль с красными цветами
Шрифт:
Федя крепко задумался. Потом сказал:
– Не, такой кооператив нам не годится, чтобы всем поровну. Если охотники торговать будут, то когда и зверя промышлять? Охота - она времени требует и силы. Год поторгуешь, а в следующем и торговать нечем станет. И гол как сокол. Опять же насчет ровности. Я, к примеру, со своим Бусько за день верст сорок обойду и два десятка белок возьму. А такие, скажем, как Зильган Петр, и двадцать верст не пройдет. Ему лень. Пяток белок возьмет - и хватит ему, он уж устал. Какого лешего я с ним делиться стану, чтобы у нас одинаково было? Он как сонный по тайге шатается… Нет, я с таким делиться не буду. Я искал, я поймал - моя добыча. И батя мой тоже не
– Я и не сказал, чтобы обязательно артелью и каждый год. Можно что-то еще придумать, хорошее, для всех людей. Для того и выберем умных новые законы сообразить.
– Если другое, хорошее для людей - тогда можно, конечно,- согласился Федя.
– Главное, Федор, чтобы жить без эксплуатации, что-бы на чужом горбу никто в рай не ехал. Ты это возьми в толк.
– Я возьму,- пообещал Федя.
Лишь на четвертую ночь приплыли они к охотничьей избушке семьи Тулановых. В пути получилось все удачно, обошлось без лишних глаз. Две лодки только и повстречались между деревнями. В одной сидела молодая женщина, повязанная платком по самые брови, а на носу лежал, опершись на локоть, мальчонка. Проплыли молча, без вопросов. А потом встретился дед Микулай Иван - по-русски: Иван Николаевич. Дед долго смотрел на них и громко спросил:
– Но-о, не признаю никак… Кто будете, добры молодцы?
– Здравствуй, дедушко Иван! Не признал? Я из Изъядора, Федор, сын Михаила Андреича. Прошлой зимой к вам заезжали.
– Старые глаза подводят, вижу, личность знакомая, a никак не признаю - кто. А второй-то?
Лодку деда Ивана течением уже далеконько снесло, дед смешно стоял, повернувшись боком и приложив ладонь к уху, стоял и ждал ответа. Но Федя схитрил, выждал приличного расстояния и ответил издалека:
– А брат мой двоюродный. К нам поднимается, погостить едет.
Дед закивал, закивал, будто и вправду признал Фединого братана:
– Но, но… так и есть,- и махнул рукой, словно благословляя.
Не раз они видели лодки, вытащенные носом на берег, а наверху - дым костров. Иногда кто-то и покажется на обрыве, молча посмотрит, как люди поднимаются на шестах вверх по течению, и снова уйдет к работе. Луга расчищают, самое время. Своими соображениями Федя поделился с Ильей, когда они окончательно приехали на место.
– Ну, прибыли наконец.- Они вышли из-за поворота лесной речушки, и Федя приткнул лодку к невысокому, травянистому берегу.
– Все, Илья. Теперь выйдем да поговорим, как дальше быть.
Илья удивился, он, видимо, думал, что приплыли они хоть в маленькую, но деревушку. А тут сплошная парма, и человеческим жильем даже не пахнет. Только берег у воды, куда причалила лодка, немного утоптан. Федя вслед за Ильей тоже вышел на берег, взял из лодки вещи, ружье, топор…
– Здесь наша с батей охотничья избушка, Илья. Сейчас туда идем, печь топим, еду варим. Спешить теперь некуда.- И он направился к высоким разлапистым ёлкам. Хорошо заметная тропа вела их мимо вековых елей вверх по берегу и саженей через
Шагах в пятнадцати в стороне стояла другая избушка, чуть поменьше, односкатная, но тоже из бревен, основательная. A еще чуть дальше - лабаз на высоких стойках. Федя почувствовал себя совсем дома.
Здесь все было свое, семейное, родовое. Он повесил ружье на деревянный колышек, специально вбитый под навесом. Шабур и зипун разложил там же, на завалинке, сам сел на шабур и хлопнул рукою по зипуну, приглашая садиться Илью.
– Давай, Илья, отдохнем. Я скажу тебе, чего надумал в пути…- повел разговор Федя, когда Илья уселся рядышком.- Так, значит. Если мы сразу с тобой в деревню заявимся, мы всех переполошим: человек ты новый, вопросы пойдут, кто да откуда, да какими судьбами. Что-то ведь надо и сказать людям, не с неба же ты упал. Так ведь?
– Не с неба,- подтвердил Илья.
– Вот я и подумал: оставлю тебя здесь пока. Охотники летом по тайге не ходят, никто тебя тут не увидит, не услышит. А завтра утром я быстренько домой смотаюсь. Надо все бате рассказать. Сам понимаешь, в таком деле без бати не обойтись, на кривой его не объедешь. Глядишь, что-нибудь присоветует. Он меня уже ждет, до сенокоса хотели мы новый луг расчистить. Тебе же надо дальше пробиваться, в Россию, так ведь?
– Так, Федя. Ты говоришь, что купцы сюда ездят, значит, дорога какая-то есть. Вы мне объясните, как идти, а я уж сам выберусь.
– Дорога-то есть. Но купцы только зимой ездят, если с грузом. А летом тяжко. С верховьев этой речки можно на Эжвинский Черь выйти. Я ходил туда, к бабушке, знаю путь, могу показать. А дальше надо у бати спросить. Согласен?
– Ишь ты какой!-весело рассмеялся Илья.- Сначала завел меня в свои дебри, а потом спрашивает: согласен ли?- Илья похлопал Федю по плечу.- Согласен, Федя, согласен, ты все правильно делаешь, спасибо тебе большое за помощь, за заботу.
– Я недолго, Илья. Отсюда напрямую до нашего дома неполных три чомкоста. Завтра рано утром уйду, к завтраку буду дома. Пока то, се, с отцом поговорить, время пройдет. Но тут все есть, Илья, хлеб есть, соль есть, сушеные пироги, на чердаке вяленое лосиное мясо - не пропадешь. По реке с ружьем пройдись, уточку подстрелишь. Хариуса наловишь, хорошую уху заваришь…
– Не пропаду, Федя. Только покажи, где что лежит, чем можно воспользоваться, а уж я соображу, не барин.
– Когда вернусь, мы баньку протопим,- пообещал Федя, показывая рукой на односкатную избушку, похожую на шалаш.- Ох жаркая у нас банька… Я тебя горячим веничком похлестаю, чтобы ты больше у
солдатиков ружья не отбирал…
Илья засмеялся от души. Так приятно было осознавать, что позади остались трудности пути, опасность быть пойманным и наказанным, а то и застреленным - при попытке к бегству.
Внутри избушки было так же обжито и обустроено, как и в той, в которой они ночевали. Только оконце чуть поболе и застеклено настоящим стеклом. Федя чувствовал здесь себя полным хозяином, все делал уверенно и проворно. Да и то сказать, тут ему знакома была каждая щель в стене. Илья только разжег очаг в избушке, чтобы протопить и обновить воздух, а у Феди на костре уже булькала каша. Федя провел Илью сначала в лабаз, открыл дверь и показал на подвешенные на колышках наберушки-лукошки.
– Здесь сушеные пироги, здесь картошка. В той большой - сухари, а в той, в углу, грибы. Соль в избушке на полке. Ружье, смотри, там висит, вот тебе патроны, из них три с пулей. Но пулей сейчас стрелять некого. Вяленое мясо сначала замочи,- учил Федя.- Огниво в избушке около каменки, кусок напильника и кремень там же, и трута много.