Шрифт:
Элизабет Тюдор
(псевдоним Лалы Гасановой)
ЧЁРНАЯ СМЕРТЬ В БЕЛУЮ ЗИМУ
– Подойди поближе, Катерина.
Женщина на больничной койке протянула руки к дочери.
– Да, мама. Я слушаю тебя.
Девушка обняла руки матери. Горькие слёзы катились по краям её щёк.
– Я умираю, Катерина. И это последние минуты моей жизни. Но прежде, чем отойти в мир иной, я раскрою тебе одну тайну... Я не хочу предстать перед Всевышним грешницей.
– Нет, мама.... Не говори так.... Ты не умрёшь....
– Доченька, единственное, о чём
– О чём ты говоришь, мама? Как я могу тебя судить? Ты самая лучшая мама на свете и я очень люблю тебя.
– Я тоже, Катерина. То, что я совершила, всё это лишь для твоего же блага, - голос больной дрожал от волнения.
– Я должна рассказать тебе, правду о твоём отце. Он... он не умер в автокатастрофе и всё ещё жив. Нет, не смотри на меня так. Я говорю тебе чистую правду. Мы развелись с ним, когда ты была ещё младенцем. Сейчас он живёт в другой стране.
– Мой отец жив?
– девушка была растерянна.
– Но почему ты всё это время молчала? Почему не сказала об этом раньше?
– Я бы молчала об этом и дальше. Но я хочу умереть с чистой совестью. Поверь, доченька моему поступку есть объяснение. Я скрывала это, чтобы уберечь тебя.
– От кого, мама? От родного отца?
– Катерина, он не просто авантюрист... такого мерзавца как он, во всём свете не сыщешь.
– Если так, то почему ты раскрыла свою тайну?
– Покайся и получишь прощение. Не могла я умереть, скрыв от тебя эту тайну. Обещай мне, доченька... обещай, что никогда не будешь искать с ним встречи. Пообещай мне это сейчас, пока ещё не поздно....
– голос женщины оборвался, руки ослабли и всё её тело обмякло.
Приборы жизнеобеспечения, дойдя до критической точки, издали сигнальные звуки. Люди в белых халатах вбежали в палату и пытались спасти пациентку. Но всё было тщетно. Сердце больной остановилось, и душа отошла в мир иной.
Катерина стояла в стороне с болью в сердце, наблюдая за смертью матери. Оглушённая горем, она больше не осознавала происходящее вокруг неё...
– Да прибудет с тобой воля Божья, и память светлую, хранят о тебе близкие.
Пусть прах твой покоится с миром.
– Аминь.
Родственники и соседи покинули кладбище, оставив дочь наедине с покойной. Это была их последняя встреча. Мысли Катерины были нескладными. Ком стоял у неё в горле, и она ничего не могла произнести. Лишь горькие слёзы говорили то, что было на душе у дочери.
Вокруг было безлюдно и тихо. Только шелест падающего снега нарушал эту безмятежную тишину. "
Снег... Зима...
– подумала Катя.
– Твоё любимое время года.... Видишь, мама, Господь простил тебя, раз позволил умереть именно зимой".
Просидев ещё некоторое время у могилы матери, Катерина, не оглядываясь, ушла из кладбища.... Здесь, она оставляла единственного, близкого для себя человека.... Здесь, кончалось её прошлое.
Прошёл год. Боль, которую Катерина ощущала после смерти матери, приутихла. Теперь, она с надеждой смотрела на своё будущее. После долгих поисков она
Было восемь часов утра, когда стоя у окна своей квартиры, она ожидала приезда заказного такси. Белая машина заехала во двор и остановилась у подъезда. Девушка взяла чемодан, закрыла дверь и спустилась во двор. Таксист уложил вещи и сел за руль.
– Вы не будете против?
– спросил он, показывая кассету в руке.
– Нет-нет.
Машина тронулась. Катерина оглянулась, чтобы в последний раз посмотреть на дом, в котором прошло её детство и юность.
Зазвучала музыка. Это была новая песня Алсу - "Зимний сон".
Снег крупными хлопьями падал на стёкла машины. Кругом было снежно, словно царица Зима окутала всё своим белым плащом. Дома, деревья, улицы всё было одето снегом. Улицы, по которым проезжало такси, были столь родными для Катерины. Она вспомнила беспечные годы своей юности. "
Студенческие годы.... Ах.... Какими они были счастливыми, - подумала Катя.
– Но всё уже позади, и прошлого не вернуть".
От этих мыслей ей стало тоскливо на душе. Но жребий был брошен, и пути назад не было.
Через час такси остановилось у второго терминала аэропорта Шереметьево. После небольшой задержки самолёт поднялся в воздух. Россия осталась позади. Спустя несколько часов самолет, летевший рейсом 824 приземлился в аэропорту Кеннеди. Катерина взяла багаж и вышла из аэропорта. Села в такси и указала нужный адрес.
Жёлтое такси двинулось, и картину серых зданий Москвы сменили небоскрёбы Нью-Йорка. Всё здесь было иначе - дома, парки, машины, магазины, люди, даже голубое небо. Воодушевлённая окружавшей красотой Катерина повеселела. Уныние покинуло её, и сладкие грёзы предстали перед глазами. Надежда на лучшую жизнь загорелась в сердце девушки. Она засияла от чувства радости. Порхая в облаках, она не заметила, как машина остановилась у ворот огромного, белого особняка. Катя расплатилась с таксистом, и подошла к домофону. Нажала на кнопку и стала дожидаться ответа. Долгое время было молчание, но вот, наконец, динамики зажужжали, и мужской голос спросил:
– Слушаю.
– Здравствуйте. Мне нужен Уильям Грейс, - сказала Катерина на английском.
– Здесь такой не проживает...
– Но, сэр...
Динамики умолкли, и девушка в растерянности посмотрела на карточку с адресом в руке. Сверила её с табличкой на ограде и с досады охнула. Таксист привёз не по тому адресу. Катя вновь нажала на кнопку домофона.
– Слушаю, - послышался тот же голос.
– Простите, сэр. Где находится дом 38?
– Двумя кварталами ниже.
Ухватившись за ручку чемодана, она побрела вниз по улице. Только через