Чёрная смородина

Шаман Монньогон никогда не камлал, по крайней мере, люди этого ни разу не видели. Но шаманские костюм и бубен у Монньогона были, — эти вещи висели на самом почётном месте в его балагане. Многие по поводу отказа от традиционного обряда камлания проявляли недовольство, но не вслух: шаман был сильный, его недовольство проявилось бы намного сильнее.

Тем не менее, говорят, в соседних и дальних наслегах в разное время находились смелые шаманы, которые пытались навострить на него свои духовные самострелы, но сами от них и погибали. Монньогон всегда учил людей: не делайте людям зла: зло, усиленное во много крат, всегда вернётся обратно. Приносите людям добро, и отец небесный воздаст по заслугам.

Самострелы

противников — невидимые орудия, имели громадный размер — их тетива тянулась от вершины одной горы до вершины другой. Но простой человек это духовное оружие никогда не увидит, увидеть его дано только очень опытному и бдительному шаману. Если, конечно, успеет. Монньогон успевал.

Долгую жизнь прожил Монньогон, лечил людей, скот, в годы засухи вызывал обильные дожди, стихии и враги обходили наслег стороной. Даже отряды казаков, собирающие ясак для царя, заодно грабившие и разоряющие и без того нищие селения, не могли найти дорогу к его наслегу, долго плутали по тайге и алаасам и, в итоге, возвращались в город ни с чем.

Но всему свой срок и своё время: верховный Бог дал знак шаману: на рассвете прилетела к его жилищу белая куропатка, прохаживалась у двери и всё смотрела Монньогону в глаза. Когда солнце заняло своё место в зените, всё селение уже знало — через три дня Монньогон уйдёт в верхний мир. Шаман уже приготовил достойное место для своего захоронения и нужно привести к нему девять юношей не познавших женщин, для того, чтобы они совершили обряд погребения, а из табунов выбрать одного пегого ясноглазого жеребца — для жертвы.

К вечеру на его алаас (огромная поляна с озером в центре) пришли все жители наслега, шаман говорил последнее слово-напутствие:

— Совершатся большие изменения в срединном мире. Люди больше не будут уважать друг друга, с криком будут разговаривать между собой. Все ожесточатся, люди будут раздраженными и нетерпимыми по отношению друг к другу. Это будет ужасно, такого ещё не было… — Монньогон оглядел собравшихся ясными пронзительными глазами, взгляда которых не мог выдержать никто, — вы считаете, что сейчас у вас трудная жизнь? — большинство согласно закивали головами, — Нет, станет ещё страшней и тяжелее! Небеса рассердятся на людей, отчего небо станет раскаленным и красным. Люди сами разрушат божественную оболочку земли, из-за чего воздух станет жидким и невкусным. Люди свергнут царя и все разрушат, забудут Бога. Я вижу на много лет вперед и ни одной церкви не вижу. Люди новой власти размахивают красной тряпкой, собираются толпой и очень много говорят. Почему-то эти люди скот и все богатство держат в одном месте. Я вижу, что люди построили огромные просторные дома и живут вместе, отхожее место у них прямо в доме, и никто из них не ходит на охоту, на потолках жилищ висят стеклянные шары с ярким огнём внутри. В лесах не станет дичи. Человек сам превратится в зверя и все уничтожит: и леса, и озёра, и реки, много животных исчезнет. Люди пойдут против природы, и Великий Бог Ур рассердится на них. Появятся странные животные: они похожи на маленькие дома, которые странно грохочут, пускают дым и быстро катятся. У этих зверей огненные глаза и внутри сидят люди. А на небе такие же странные железные звери летают, и в них тоже люди сидят. Люди, размахивающие материей красного цвета, победят власть царя. Много будет крови и греха. Затем начнется небывалая страшная война. С запада на железных зверях прибудут люди в чёрных железных шапках и блестящих торбасах, они начнут истреблять многие народы! Будут воевать не только ружьями, но и оружием, которые мечут молнии. Но эти плохие люди будут побеждены. Очень мало наших людей вернётся с той войны, и у всех на груди будут висеть блестящие красивые железки. Новая власть продержится всего семьдесят лет и сами стоящие у власти свергнут свою власть. Настанет время глупых царей. Все будут питаться нехорошей пищей, которая будет долго храниться в странной тонкой и гибкой посуде. Воздух и вода будут отравлены, и с неба придут бедствия, целые города будут провалиться в недра земли. Звезды

на небе будут смещены, и постепенно начнется Хаос. Начнется новая страшная война, небеса содрогнутся от горя и рыданий людей, населяющих срединный мир…

Монньогон ненадолго задумался, отрешённым взглядом посмотрел на небо:

— Вы знаете, что я разговариваю с небесами, но настанут времена, когда все люди будут разговаривать друг с другом через далёкие расстояния посредством каких-то непонятных чёрных коробочек, и это тоже будет приводить к великим бедам…

Шаман замолк. Кто-то из толпы не выдержал:

— Когда же начнётся Хаос, как нам дальше жить?!

— По древнему обычаю мои потомки должны перезахоронить мои останки через сто лет, и так — три раза. На четвёртом столетии гроб должны окончательно предать земле. Пока я с вами, никто и ничто вас не потревожит! Но и я не всесилен, примерно через полтора века, вначале всеобщего безумия меня начнут забывать, но я напомню о себе и помогу своему роду…

Монньогон привёл парней к месту своего погребения, которое он загодя выбрал:

— Арангас (традиционное шаманское погребение) будет здесь.

Место, куда привёл шаман молодых людей, находилось неподалёку от села, но было довольно глухим. В чаще стояли четыре ели с отпиленными вершинами. Парни знали что нужно делать — на высоте примерно двух метров их необходимо соединить между собой перекладинами. На эти перекладины и будет установлен гроб, представляющий из себя выдолбленную изнутри колоду из двух половинок цельного и достаточно толстого ствола.

Приготовили специальные фиксаторы и клинья, которые будут плотно прижимать верхнюю часть колоды к нижней. С их помощью весь гроб будет неподвижно закреплён на помосте. Чтобы корни деревьев не прогнивали, их обнажили, сняв сверху дерн.

Шаман ушёл из срединного мира в свой срок…

— Смотри, Бааска — чёрная смородина!

Ягоды тяжёлыми гроздьями свисали с кустов, найти такие богатые места — большая удача! Подростки весело накинулись на кусты, обламывали ветки густо облепленные ягодами: собирать же не во что, заодно сразу и кушали.

Не заметили как вышли на небольшую поляну…

Бааска и Ёндёрюська с трепетом в душе разглядывали древний гроб шамана: выдолбленная из толстого ствола колода, в ней покоятся останки настоящего шамана в старинных истлевших одеяниях. Видно — гроб когда-то висел между четырёх елей со спиленными верхушками, от времени некоторые подпорки подгнили, и колода рухнула на землю с двухметровой высоты. Но не перевернулась, только крышка гроба — такая же покрытая крупными трещинами рассохшаяся колода, отлетела в сторону. Удивительно — как невесомые мощи при ударе о землю не повылетали из гроба.

Бааска шумно пришлёпнул комара на щеке:

— Ай!.. бодается…

— Не шуми, — шёпотом приказал друг, — пойдём отсюда.

Как знать, если бы подростки в этот ясный и солнечный день не решили для экономии времени срезать путь по тайге с колхозных сенокосных угодий до посёлка, дальнейшая цепочка событий имела бы совершенно другое и неинтересное для читателя развитие.

Бааска, стараясь сохранить храброе выражение лица, взял в руки пруток, и стал шуровать в открытой колоде истлевшую одежду и кости, огрызнулся:

— А что нам будет? — Пруточку с трудом удавалось рыхлить толстый слой слежавшийся хвои, всё-таки это получалось. В лесном воздухе чувствовался густой запах серого мха, — смотри, железки какие-то. Украшения, что-ли?

— Он нас накажет, — шёпотом ответил Ёндёрюська.

— Кто — «он»? — со смехом спросил друг, — этот скелет?

— Нельзя тревожить дух шамана, — с трудом сдерживая злость и страх, буквально зашипел на товарища Ёндёрюська, — горе всем будет! Я слышал — его похоронили здесь больше ста лет назад… — Теперь запахло озоном — так бывает во время сильной грозы, но ничего похожего на дождь не наблюдалось: светило жаркое солнце, небо было безмятежным и совершенно безоблачным.