Чёрная сова
Шрифт:
Терехов нашёл сдвоенные отпечатки подошв солдатских кирзачей, когда почти обогнул озеро. Невзирая на ночь и возбуждение после убийства серой, охотники хорошо ориентировались, не петляли, почти строго держали курс на юго-восток, в сторону китайской границы. Он ещё дважды подсекал их след в траве, уже на сухом месте, и почти точно определил полосу движения.
Андрей изготовился к длинной дистанции, но не прошёл и версты, как наткнулся на первую стоянку: на нескольких квадратных метрах трава была притоптана и выкатана. Сначала показалось, что солдаты удачи хотели поставить тут палатку, но потом нашёл
След быстро потерялся в полёгшей траве, и Андрей, осматриваясь в бинокль, внезапно увидел китайскую само-раскладную палатку, беззаботно установленную в чистом поле, примерно в километре от места драки. Он подходил осторожно, с частыми остановками и ножом в руке, и, приблизившись, сначала послушал умиротворённое сопение спящих. И когда разрезал стенку, узрел, что они спят чуть ли не в братских объятьях, хотя физиономии обоих побиты и в синяках. «Солдаты удачи» ловили дневное тепло, разомлели, и ни один даже не ворохнулся, когда Терехов вынимал их рюкзаки, поставленные в ногах у входа. Обрез двуствольного ружья лежал под рукой у Ёлкина, однако бывший по-гранец потерял бдительность, отвернулся от него и спал, подложив сомкнутые ладони под щёку.
Терехов вспорол ещё одну стенку и достал оружие.
— Подъём! — скомандовал он и переломил обрез: патроны были в стволах.
Его шёпота никто не услышал. Тогда он вытряс рюкзаки на траву, распинал ногой вещи, затем перебрал его руками и нашёл только одежду, посуду, фотоаппарат, всякое мелкое барахло и пакет с патронами.
Рога не было.
Терехов вскрыл третью стенку палатки, прощупал края подстилки, изголовье из скомканных бушлатов — ничего похожего. Уже не опасаясь разбудить, он откинул верхнюю часть спальника, раздвинул парней, но и между ними было пусто. Оба оказались в пограничных, зелёно-полосатых тельняшках, очень похожие друг на друга, даже фингалы одинаковые под левыми глазами, но у Рубежова правый рукав отрезан, а предплечье замотано бинтом с расплывчатым пятном свежей крови.
Андрей откинул в сторону лохмотья палатки вместе с пружинистыми дугами, отвёл стволы и грохнул почти над ушами спящих. Ёлкин мгновенно сел, запоздало постучал правой рукой по полу, где лежал обрез, но, увидев его в руке Терехова, заёрзал на ягодицах, попытался отодвинуться от угарного духа стволов. Рубежов только приподнял голову, быстро сориентировался и предупредил товарища:
— Не дёргайся... Что я говорил? Догонит, сука...
— Где? — пробулькал Терехов горловым низким басом. — Где рог?
Сержант запаса ухмыльнулся.
— Ещё один прибабахнутый...
Но от следующего выстрела заслонился раненой рукой. Пороховой волной ему взъерошило волосы, запахло палёным. Андрей перезарядил обрез, швырнув пустые гильзы в солдат удачи.
— Был рог! Был! — заблажил Ёлкин. — Не стреляйте!
— Был и сплыл, — Рубежов тоже
Терехов открыл рот, но голос опять пропал, даже булькающий алтайский.
Показалось, что Ёлкин чем-то напуган больше, чем выстрелами.
— Я сам рубил! И нёс! Алик, ну ты же видел?! У меня в руках светился! Ты же видел?!
Сержант опустил руки, голову и глянул исподлобья.
— И где он теперь? Испарился?
— Когда рассвело — исчез! — клятвенно и восхищённо вымолвил Ёлкин. — Только не стреляйте! Вот что осталось...
Отбросив изголовье, он шмякнул на спальник окровавленный пластиковый пакет. Терехов вытряхнул его и увидел обрубок лобовой кости с куском конской шкуры и ушами.
Рубежов опять усмехнулся:
— Этот тоже поверил! Хорошо, не один такой...
— Но я держал его в руках!
— Свой... рог ты в руках держал! — прорычал сержант, готовый вцепиться. — Псих долбаный! Придурок!
Не умолк, но потрогал рану на предплечье и стал сыпать сплошным матом — слов у него уже не хватало, безадресно, чтобы выметать злобу. Терехов поставил обрез на предохранитель и, опустив стволы, пошёл назад. «Солдаты удачи» орали друг на друга и вот-вот должна была вспыхнуть драка, но скоро голоса за спиной смолкли. Спустя несколько минут Ёлкин догнал его, забежал вперёд.
— Андрей Саныч! Простите! Что нам делать теперь?
Андрей оттолкнул его стволом и пошёл дальше. Солдат
ойкнул от боли и поплёлся следом.
— Куда нам податься, если жизнь кругом сучья? Я, правда, держал! И нёс! Неужели всё обман? Глюки? Андрей Саныч, вы-то хоть верите? Если спрашивали, то верите же! Неужели параллельный мир существует? И есть что-то такое?! Или его нет?
Он немного отстал и закричал с вызовом, дразня, словно обиженный и побитый пацан:
— А у вас ещё гнедой жеребец есть, тоже единорог!
— Только попробуй!
Терехов, не глядя, саданул из обреза в его сторону, Ёлкин упал, но вскочил, замахал руками.
— Говорил же Рубежову — бей в крестец! А он в ухо пальнул, идиот... Надо сначала в крестец! Мы сделали неправильно. А если сделать, как надо!
Терехов прибавлял шагу, чувствуя, как клокочет кровь в ране. Ёлкин не отставал, но плёлся на расстоянии и неизвестно зачем провоцировал или вообще спятил и нёс околёсицу с таким чувством, будто лаял вслед:
— А мы к Маргаритке уйдём! Гнедой сейчас под ней ходит. Заставу нашу ликвидировали, Луноход ушёл грехи замаливать... И Мешкову кирдык пришёл! Территория свободна...
Так и не дождавшись ответа, он ещё некоторое время брёл сзади, что-то бормоча и постепенно отставая. Когда Терехов оглянулся, Ёлкин уже возвращался к своему напарнику возле изрезанной палатки. Далее Андрей уже шёл без оглядки, хотя всё время преследовало навязчивое чувство, будто незримые «солдаты удачи» всё ещё волокутся за ним.
Медлить уже было нельзя. Терехов прибежал к кунгу и сразу же стал собирать рюкзак. Сначала запихал одежду, походные вещи — всё, вплоть до коробки с рыболовными снастями и зубной щётки. Поднял, примерил на плечах — не унести, шею тянет, в горле першит и давит кашель. Вытряхнул на кровать и переложил заново. Получилось совсем немного: котелок, остатки хлеба и запасные портянки.