Черная татуировка
Шрифт:
Одним из таких веществ был табак.
Джессика начала высыпать на асфальт себе под ноги содержимое пакета. Приходилось работать одной рукой, но она старалась сыпать как можно ровнее. Медленно, старательно встряхивая пакет, она добивалась того, чтобы окурки сигарет и обломки сигар образовали линию между ней и демоном. Подняв руку с сияющим огоньком над головой, она заставила себя повернуться спиной к своему врагу и продолжала вытряхивать табак из пакета. Наконец он опустел. Окурки на мгновение вспыхнули, а как только защитный круг замкнулся, почернели. Джессика села на асфальт и скрестила ноги.
Демон, похоже, вдруг понял, чем она занимается. Потоком мрака он
…она зажмурилась.
Звонок в дверь, протяжный и надрывный, вырвал Эсме из объятий сна. Сон ей снился из тех, какие она обычно видела: долгий, тягучий, морозный, наполненный мраком, падениями в пропасти и холодом, каменными пальцами сжимавшим ее сердце. Сон был пугающий, но Эсме, как обычно, мгновенно его забыла. Она открыла глаза.
Ее густые кудрявые черные волосы разметались, спутались и повисли — значит, она опять оказалась на потолке. На потолке она просыпалась нередко. Откинув волосы с лица, она бесшумно спустилась на заваленный подушками пол спальни и сделала два шага к пульту домофона у двери. Но только она протянула руку к кнопке, как в динамике раздался щелчок. Отец опередил ее.
— Да? — сказал он негромким гортанным голосом.
Ему удалось даже этим коротким словом показать, насколько он будет не рад, если окажется, что тот, кто его разбудил, сделал это без важной причины.
— Реймонд? — произнес голос снаружи.
Последовала пауза.
— Ник? — хрипло спросил Реймонд, и у Эсме вдруг кровь застыла в жилах.
Она нажала на кнопку.
— Минутку, сейчас открою, — сказала она.
Ник был невысокого роста, худощавый, с ног до головы в черном. Черный костюм, черная рубашка с расстегнутым воротом, черные туфли, в руках — черные перчатки. Аккуратно подстриженные бородка и усы. И тревожные морщинки в углах сверкающих синих глаз. Он выглядел старше, чем ожидала Эсме. И вид у него был очень усталый.
— Эсме, — сказал он. — Рад видеть тебя.
— Я тебя тоже, — солгала Эсме.
Они с Реймондом готовились к возвращению Ника почти всю ее жизнь. Она нервничала.
— Тебе чего-нибудь налить, Ник? — пророкотал улыбающийся великан, стоявший около стола. — Каппы? Или чего покрепче?
Реймонд, в отличие от Ника, был мужчиной крупным и мускулистым. Приплюснутый нос, бесформенные уши. Густая черная борода с белыми седыми завитками обрамляла его физиономию. Шеи, казалось, у него вовсе не было, и массивная лысая голова сидела прямо на широченных плечах. На нем была армейская футболка, обтягивающая могучие бицепсы. Мясистые красные руки с разбухшими костяшками удивительно легко лежали на спинке стула. Но Эсме видела, как сжаты пальцы, и догадывалась, что отец тоже волнуется.
— Это не светский визит, — сказал Ник.
Эсме не отрывала от него глаз. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и сразу будто осунулся.
— Боюсь, — негромко сказал Ник, — Скордж [1] снова сбежал. — Он открыл глаза. — Мы в беде.
Реймонд перестал улыбаться. В следующую секунду он уже выглядел так, словно не улыбался никогда в жизни.
— Как это случилось? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Ник. — Могу только предполагать. Наверное, кто-то выпустил его. Но одно совершенно ясно: Братство не сумеет справиться с этим лучше,
1
От англ. scourge — «кара», «бич Божий», «наказание». (Здесь и далее примечания переводчика.)
Эсме и Реймонд обменялись удивленными взглядами.
— А время у нас есть? — спросил Реймонд.
Ему никогда не удавалось скрывать свои чувства.
Вот и сейчас его скептицизм был хорошо заметен.
— Нет, — отрывисто сказал Ник. — Времени у нас, прямо скажем, нет. Но сейчас мы против Скорджа бессильны, и ты это отлично понимаешь.
Реймонд взволнованно заморгал и, осторожно подбирая слова, возразил:
— У нас есть юная Эсме. — Он шагнул к Нику и робко улыбнулся. — Я тебе так скажу: я еще никогда не обучал никого вроде нее. Поглядел бы ты, как она…
— Хорошо, — оборвал его Ник, — но если ты не заметил, она всего одна, а этого мало!
Его слова эхом разнеслись по комнате. Реймонд и Эсме неуверенно переглянулись.
— Простите, — сказал Ник, — но нам обязательно нужны новички. Свежая кровь, — добавил он и посмотрел на Эсме. — Ты мне поможешь?
— Конечно, — ответила Эсме. — Без проблем.
ЧАРЛИ И ДЖЕК
В Уэст-Энде из-за летней жары здорово воняло: запахи волнами наплывали на Джека от горячего тротуара, покрытого пятнами расплавленной жевательной резинки. Полицейское объявление на углу на пяти языках предупреждало, что около банкоматов действуют воришки. «НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НИКОМУ ОТВЛЕКАТЬ ВАС», — гласило объявление, но Джек видел его много раз, и к тому же в данный момент он размышлял. В любую минуту они могли войти в ресторан. И если он хотел получить хоть какое-то объяснение того, что происходит, спрашивать надо было сейчас.
— Ммм… Чарли?
Ответа не последовало. Чарли размашисто шагал по тротуару, обгоняя Джека на пару шагов.
— Чарли! — повторил Джек. — Чарли, постой!
Только теперь, когда Джек перешел на крик, Чарли остановился.
Джек Фаррелл был знаком с Чарли Фарнсвортом с тех пор, когда в первом классе их посадили за одну парту. Джек не так уж легко заводил друзей, но Чарли ему сразу понравился, и они стали друзьями не разлей вода. Теперь обоим было по четырнадцать. Чарли был на месяц старше Джека и на четыре сантиметра выше, и скулы у него выпирали так, как у Джека получалось, только если он втягивал щеки. Волосы у Чарли были черные, как ночь, и в меру взъерошенные, а у Джека — светлые и пушистые. Джек, как и Чарли, был в черных джинсах и расстегнутой синей хлопковой рубашке, надетой поверх белой футболки, но при этом Джек не выглядел так круто, как Чарли. Это было нормально — на взгляд Джека, он давно к этому привык. Однако в тот день в Чарли было что-то особенное, сомневаться не приходилось. В каждом его шаге чувствовалась злость.
— Послушай, — сказал Джек, — ты не хочешь сказать мне, в чем дело?
— Ты это о чем?
— Ну, — терпеливо сказал Джек, — что за дела насчет обеда с твоим отцом? Мы с ним в последний раз обедали, когда были совсем маленькими.
Чарли помолчал несколько секунд, потом тяжело вздохнул и сказал:
— Он ушел.
Джек внимательно смотрел на Чарли.
— Как это?
— Он ушел, — устало повторил Чарли и поморщился. — Послушай, знаешь, почему у нас в последние дни постоянно включен автоответчик? Потому что позавчера отец сказал мне и маме, что он уходит, — и ушел. Ясно?