Черная Топь
Шрифт:
Дверь вела на кухню. Здесь никого не было. Сергей окинул взглядом плиту, рукомойник, газовый баллон, небольшой досчатый столик, полку с посудой, холодильник и деревянные шкафчики на стенах. «Цивилизация и сюда добралась, — подумал он, глядя на холодильник. — Я думал, здесь все в подполе хранят.» Он вдруг испытал сильное желание заглянуть в холодильник, но устыдился и удержал себя. Зато его внимание привлек один из шкафчиков — он был открыт, и внутри виднелась целая батарея полных водочных бутылок. Кроме того, початая бутылка стояла на столе. Хозяин, как видно, крепко
— Что вы здесь делаете?
Сергей вздрогнул от неожиданности. В коридоре стояла Лида со стаканом томатного сока в руке.
— Ищу вашего отца. Мне показалось, он здесь.
— Он уехал с Сермягой. Это наш милиционер.
— Уже имел удовольствие познакомиться. Ну, раз уехал, тогда давайте я с вами рассчитаюсь. Сколько мы вам должны?
— Должны? — вид у девушки был растерянный, присутствие Сергея ее явно смущало. — Пять рублей не много будет?
— Нет, что вы, — ответил Коржухин, удивленный столь скромной цифрой. Конечно, сервис был не пятизвездочным, но все же, по нынешним временам… Он порылся в кошельке и протянул Лиде монету. Девушка, однако, сделала шаг назад в коридор.
— Положите на стол, — сказала она. — Отец придет — сразу увидит.
Сергей пожал плечами и, войдя в кухню, положил монету недалеко от бутылки. Когда он обернулся, девушки уже не было.
— Лида! («Ну и семейка!») — Сергей прошел по коридору и вышел в большую комнату. — Лида!
— Да? — она снова стояла у него за спиной. Но на этот раз он слышал, откуда она вышла — скрипнула дверь в другом конце коридора, напротив кухни.
— Я, собственно, попрощаться хотел. Мы уезжаем. Спасибо вам и до свидания.
— Прощайте, — поправила она его. — Мы ведь больше уже не увидимся.
Это было абсолютно логично, но все равно прозвучало как-то зловеще. Сергей коротко кивнул и направился в комнату, где они ночевали. Минуту спустя он вышел оттуда вместе с Алексом. Лида, конечно, уже ушла.
— Попрощаться бы надо, — сказал Алекс.
— Я уже сделал это за нас обоих. Идем.
Они вышли на улицу и сели в машину. Сергей не без труда развернулся — даже главная улица Игнатьева шириной не отличалась — и поехал прочь из города. Какая-то женщина в платке набирала воду у колонки; но прежде, чем автомобиль поравнялся с ней, она поспешно закрутила кран и скрылась за своей калиткой. В остальном улица Ленина утром оказалась столь же пустынной, как и вечером.
Они миновали знак «ИГНАТЬЕВ», перечеркнутый косой красной чертой.
— Неуютное местечко, — заметил Алекс. — Честно говоря, мне было здесь не по себе.
— Через пару дней мы будем смеяться, вспоминая об этом, — сказал Сергей, — а через пару лет вообще будем сомневаться, было это или приснилось. Знаешь, а не исключено, что я все же угадал с левой водкой. У Лыткарева на кухне целый склад. Я, конечно, экспертизу качества не проводил, но сомневаюсь, что даже у сильно пьющего человека будет такой щедрый запас, купленный в магазине. Скорее, как это в последние годы водится, ему зарплату продукцией выдали.
— И все
— А к чему?
— Черт его знает…
— Все-таки языческое сознание у русского человека, — философски заметил Сергей. — Поминает черта при каждом удобном случае. Это не по-христиански.
— А ты христианин?
— Я — убежденный атеист. А ты?
— Ну, твоей убежденности у меня нет… хотя верующим меня тоже не назовешь. По большому счету, мне по барабану, есть бог или нет. А ему, вероятно, по барабану, есть я или нет. Так что мы квиты.
— Достоевский утверждал, что если отобрать у человека веру в бога, он все равно будет верить в какие-нибудь чудеса. В колдунов, например, или, как сейчас, в летающие тарелки. Хотя я ни в какую подобную чушь не верю.
— О кстати — как тебе идея, что Игнатьев захвачен инопланетянами? У них тут секретная база для подготовки массового вторжения на Землю.
— Точно. И водка используется в качестве ракетного топлива. Знаешь, мне ночью снились какие-то твари, которые вполне могли быть инопланетянами. Хотя больше напоминали монстров из голливудского ужастика.
— Мне тоже чухня какая-то снилась. Представляешь, будто бы я умер.
Сергей мысленно вздрогнул. Хотя, в принципе, ничего странного в таком совпадении не было — учитывая, что атмосфера города на обоих подействовала угнетающе.
— Знаешь, что меня всегда удивляло в ужастиках? — произнес Сергей.
— То, насколько легко персонажи принимают правила игры.
— В смысле?
— Самые трезвомыслящие люди, пару раз усомнившись для порядка, очень быстро начинают воспринимать всякую невозможную чертовщину как нечто совершенно обыденное. Этакие простые будничные правила: от демонов помогает распятие, от вампиров — чеснок, от оборотней — серебряные пули. Прямо справочник фельдшера какой-то: от температуры — аспирин, от боли в горле — фурацилин, от головной боли — пиркофен…
— А как, по-твоему, должны вести себя трезвомыслящие люди?
— Вообще не поддаваться суевериям. Считать все происходящее розыгрышем, либо, если уж дошло до жертв — действиями хитрого преступника, который задался целью парализовать жертв страхом — ну, как в «Собаке Баскервилей». Хорош был бы Холмс, если бы пытался остановить собаку распятием…
— А если монстра не останавливают ни пули, ни другие нормальные средства? Если явно видно, что мы имеем дело со сверхъестественным?
— Тогда остается лишь не верить глазам своим. Считать это галлюцинацией.
— И ждать, пока эта галлюцинация тебя слопает?
— Между прочим, это как раз метод борьбы с глюками. Если что-то мерещится, надо пройти сквозь него.
— Ты исходишь из того, что демон не может оказаться настоящим.
— Конечно, я же трезвомыслящий человек.
— Но в ужастиках-то они настоящие.
— Всякая система хорошо работает лишь в предназначенных для нее условиях. Мир ужастиков не предназначен для трезвомыслящих людей. Там наиболее эффективно как раз мистическое сознание. Но мы, к счастью, живем в реальном мире.