Чёрная Вдова, или Королева Смерти

АПОЛИЯ

Но, взглянув на девушку, он все понял, ведь Аро и Нагайну соединяло что-то очень сильное и непонятное — какое-то событие, великое событие объединяло их обоих, и оно не смогло утаиться от дара Маркуса.

Всё это было необъяснимо

Эдвард сурово смотрел на трех правителей, сильнее сжимая руку возлюбленной, Нагайна с непроницаемым лицом смотрела на Аро, а он в это время смотрел на нее, пытаясь сформулировать свои мысли, и когда ему это удалось, он начал говорить:

— Мой друг Карлайл, я рад видеть тебя, также как и твоего сына Эдварда.

К счастью, и он почтил нас своим присутствием, — Повелитель внимательно посмотрел на вампира, а дальше вновь перевел взгляд на Нагайну, — И вы, юная мисс…

— Эйлинендж. Нагайна Эйлинендж, — ведьма учтиво склонила голову.

— Мисс Эйлинендж, — он удивился вкусу её имени на своих губах, — Я узнал, что ты одаренная…смертная… Я бы хотел знать, на каком основании тебе было дозволено узнать о нашем существовании, а также я попрошу тебя продемонстрировать свои дары. Ты будешь либо обращена, либо убита, тебе это понятно? — он посмотрел в её зеленые глаза, ожидая увидеть в них страх и покорность, но, вместо этого, от этого взгляда по его телу пробежали мурашки.

Внутри все опять скрутило невидимой хваткой.

Нагайна строго ответила, про себя усмехнувшись реакции Повелителя:

— Конечно, Повелитель, я отлично это понимаю. Прошу Вас, — она протянула ему руку, — посмотреть самому.

Её рука была поразительно нежной, но в то же время холодной, что удивило его ещё больше, и он, мельком посмотрев на нее, сжал ее руку сильнее, чем следовало бы, чтобы погрузиться в её воспоминания, но тут же понял, что не может. Не может, ведь стоит какой-то блок. Он вспомнил Беллу, ведь ее мысли он тоже не смог прочитать, и Нагайна, поняв немой вопрос в его глаза, произнесла:

— Простите, я забыла убрать щит.

— У тебя щит? — он удивленно посмотрел на нее.

— Это один из моих даров.

— Я хочу это увидеть еще раз… Джейн! — вампир посмотрел на девушку. Она поняла приказ и уже собралась его выполнять, но Эдвард сорвался с места, вставая между Нагайной и Джейн, как в тот раз, когда Белла приехала в Вольтерру десять лет назад. Аро с напускным безучастием смотрел на происходящее, но вдруг всё пошло не по плану — Нагайна мгновенно встала между двумя вампирами и устрашающе прошипела, и Джейн откинуло к противоположной колонне. Пока ничего не сообразивший Феликс инстинктивно накинулся на Нагайну, но та увернулась. Трое Правителей, Алек, Деметрий и Карлайл с широко открытыми глазами смотрели на происходящее. Феликс сцепился с Эдвардом, и нещадно бил его, после того как был откинут ведьмой, но Нагайна неожиданно для Феликса развернулась и вцепилась в него с такой силой, что у того пошли трещины по коже. Одной рукой держа Феликса за шею, она оттолкнула Эдварда и холодно прошипела:

— Сиди. Здесь.

Эдвард сжался от этого шёпота и впечатался в колонну, не смея даже пошевелиться.

В это время, Нагайна взлетела к потолку тронного зала вместе с Феликсом и со всей мощью рванула вниз, бросив вампира на пол. Это ей удалось, Феликс полетел и уперся в колонну, отчего та чуть не упала. Вмиг подлетев к вампиру, Нагайна взяла его за шею одной рукой, а ногтями второй впилась в его правую руку и, подняв Феликса чуть выше себя вдоль стены, сказала:

— Не смей трогать моего Эдварда. Иначе… —

она сжала пальцы на его шее еще сильнее и безумно улыбнулась, что даже Аро, наблюдавшего за этой картиной, передёрнуло, — я убью тебя. Поверь, я смогу это сделать, не отрывая тебе головы, — она убрала руку с его шеи, и вампир упал на пол. Гайя подошла к Аро и сказала, усмехнувшись:

— Прошу прощения за сей беспорядок, — она кивнула в сторону еще лежащего Феликса и обвела руками тронный зал. Аро не мог пошевелиться и находился в настоящем шоке от увиденного, Кай был напуган, но этого не показывал, а Маркус, наконец, обрёл интерес к жизни и за последние две тысячи лет был потрясен. Аро, наконец, спросил:

— Как?

— Это долгая история, — Нагайна протянула ему руку вновь, — Я покажу Вам.

Сглотнув, Аро взял ее руку и начал просматривать миллиарды воспоминаний. Вначале они со всей мощью обрушились на него, но он все-таки отыскал начало и стал смотреть историю жизни таинственной девушки. Вот она, маленькая, на руках у прекрасной женщины.

На руках у матери.

У Агаты.

Дальше Нагайна, уже чуть подросшая, бегает, обмотанная красным платком по пустыне, и всё расцветает от ее появления.

Странно и необъяснимо.

Вот она излечила птицу, которая сломала крыло.

А в следующем воспоминании Аро видит пятнадцатилетнюю Нагайну с малышом на руках, который кашляет и плачет.

Она целует его в лоб и, еле сдерживая слезы, шепчет:

— Брат, ты будешь сильным. Андир, держись, родной…

Дальше Владыка видит плачущую Нагайну и ее родителей. Девушка выкапывает могилу для своего умершего брата. Она, горько рыдая, заворачивает маленькое тельце в саван и опускает в выкопанную яму.

В следующем воспоминании Нагайна предстает перед Аро уже выросшей, такой, какая она сейчас. Она сидит на траве и перебирает в руках какой-то прутик. Тут она укололась, и из ее пальца потекла кровь черного цвета. Притягательный аромат заполнил легкие вампира даже через воспоминание, но, стараясь не задерживаться на этом, он продолжил просматривать мысли девушки. Капли крови превращались в змей, и она, увидев это, в ужасе побежала домой, где ей все рассказали родители. Голос Агаты — её матери, звучал монотонным набатом:

— Ведьма… Ты Смерть. От твоей прихоти зависит каждая жизнь на этой планете. Даже наша. Тебе придётся труднее чем нам — на нас не было такой ответственности. Гайя, выбора у тебя нет… И умереть ты тоже не можешь.

Этот приговор Нагайна помнила…помнит…и не забудет никогда. Именно в тот день всякое понимание о лёгкости жизни ушло бесследно, и её существование наполнилось бесконечными тренировками и телепортацией между странами, так как нужно было держать контроль абсолютно над всеми.

В следующем воспоминании Повелитель видит, как Нагайна развивает свои дары, и удивляется этой силе, о которой он странным образом не ведал раньше.

Нагайна меняется и внешне, становясь ещё более прекрасной, величественной. Руки её бледнеют, черты заостряются, голос приобретает мягкие низкие тона, глаза становятся ещё более выразительными. И эти глаза, которые раньше светились беззаботным светом детства, наполнились болью и печалью осознания одиночества, в которое Нагайна была невольно заточена своими способностями.