Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
Он никогда не видел своей семьи в таком горе.
Ощущение безысходной ненависти было невыносимым.
Что даже самые, казалось бы, безэмоциональные члены семьи Калленов были в отчаянии.
Та же самая Розали, к примеру.
Её била истерика.
Не от того, что Свон ушла, нет.
А от того, что Роуз позволила этой развратной твари заглянуть в свою душу, стать подругой.
Розали
Почти никогда.
И когда она, наконец, полностью доверилась Изабелле, полностью поведала ей о том, о чем молчала даже с Эмметом, после всего этого…
Она ненавидела даже не Беллу.
Она ненавидела себя за то, что позволила себе так довериться.
Стараясь ободрить и поддержать, ее обнимал Эммет.
Которому самому было не лучше.
Эммет доверял Свон.
Считал ее очень хорошей подругой, девчонкой, с которой можно посмеяться, пошутить и даже поговорить по душам.
От услышанного по поводу ее ухода он до сих пор не мог отойти, потому что в у него в голове никак не складывалось — как эта добрая, отзывчивая девушка может предать?
Оказывается, может.
В глубине души была какая-то болезненная пустота разочарования, на языке был неприятный горьковатый вкус.
Связки сводило от гадкого чувства предательства.
И выхода нет.
За что?
***
Каллены ходили как тени. Жизнь потеряла смысл, было очень больно, горько…отчаянно. Кто-то пылал ненавистью и яростью, как Карлайл и Джаспер, кто-то страдал в жуткой печали, как Элис и Эсми, кто-то закрывался в отчаянном разочаровании, как Роуз и Эммет…
А кто-то надеялся на счастье, надеялся на жизнь, надеялся, что найдет свое место в этой вечности. И как ни странно, это был Эдвард.
========== Глава 3. Судьбоносная встреча ==========
Спустя год
Эдвард вышел из дома. Он уже не чувствовал боли, и ему стало как-то всё равно.
Организм не может постоянно находиться в таком состоянии, он начинает отторгать действительность, что называется «равнодушием».
Каллен устал испытывать боль, он устал страдать. Он хотел хоть раз испытать счастье. Долгое, вечное…
Но это теперь уже казалось ему невозможным. Он уже не надеялся на него, как год назад. Он не может. Не может…
Изабелла Свон не оставила ему возможности любить…
Забравшись на одно из деревьев, он посмотрел на просторы, на малахитово-изумрудные леса Форкса.
На бесконечные макушки деревьев, на беззвучную долину влажного, природного аромата.
Раньше его умиротворял этот пейзаж, но теперь…он
Ренесми вышла замуж за Джейкоба за месяц до ухода Беллы и уехала с мужем в Японию — теперь они жили там и редко выходили на связь.
Эдвард не корил дочь, он понимал, что та уже выросла и хочет хоть какой-то свободы от вечной опеки семьи и родителей.
Ренесми не знала ничего об уходе матери. А семья не хотела ее расстраивать.
Но Эдварду становилось все хуже.
Он не хотел жить, не потому что мучился или страдал, а потому что у него просто-напросто не было смысла, мотива, цели…
А бессмысленность он ненавидел.
И тогда ему в голову пришла по-настоящему ужасная, безумная идея.
Если он не может совершить суицид, ибо это физически невозможно для вампира, то он попросит, заставит кого-либо лишить его жизни.
Единственные, кто мог это сделать — это Вольтури.
Теперь не будет чуда — Белла не прибежит спасать его…
Белла…
Отогнав от себя мысль о ней, он стремительно направился в аэропорт, не предупредив об этом семью.
Ему было не важно, что они будут чувствовать потом.
Главное, скорее избавиться от этой бессмысленной вечности.
Боль нередко делает нас эгоистами.
В аэропорту он купил билет до Пизы, почти не стояв в очереди, и, дождавшись самолета, стремительно взлетел по трапу, оказавшись в салоне обычного эконом класса.
Сев у иллюминатора с закругленными краями, он откинулся на спинку кресла.
Он не сожалел.
***
Перелет прошел легко.
Всё это время Эдвард бесцельно смотрел в иллюминатор.
Цели не было. Особенно сейчас.
Самолет приземлился.
Вампир вышел и направился к такси, которое тут же любезно остановилось перед ним.
— Вольтерра, — решительно произнёс Эдвард шофёру, с каждым новым указателем на древний город чувствуя еще большую уверенность в своих действиях.
Когда они доехали до пункта назначения, Эдвард вышел, заплатив, и, пройдя городские ворота, направился по знакомым улицам на главную площадь средневекового города.
Всё как всегда.
Время не властно над этим городом.
Так же как и над теми, кто обитает в нем.
Над королевским кланом.
— Я пришёл к тебе добровольно, — еле слышно прошептал он, обращаясь, на самом деле, к собственной смерти. Подходя все ближе к мрачному замку, он почувствовал в груди маленький, еле ощущаемый червь сомнения.
И он уже думал пресечь свои попытки повернуть обратно, как вдруг чья-то холодная узкая ладонь коснулась его плеча. Он не успел обернуться, как бархатный женский голос вкрадчиво, страшно, как-то потусторонне и почти шепотом произнес: