Черная вдова. Ученица Аль Капоне
Шрифт:
– Но я же не крыса, чтобы прятаться в норе. Это ведь мой город, никто не посмеет загнать меня в угол, – повторяла она вполголоса, как заклинание, уговаривая себя и заглушая тревогу за жизнь мужа.
Малыш приехал злой, ворвался в кабинет с криком:
– Ты спятила? Что еще за кортеж?
– Егор, успокойся, – велела Марина, вставая из кресла и приближаясь к мужу, чтобы поцеловать. – Так надо.
– Что значит, так надо? Кому?
– Мне, – тихо ответила она, возвращаясь на прежнее место. – Так надо мне, и ты будешь терпеть это, сколько потребуется. Я прошу тебя – не осложняй мне жизнь, это
– Та-а-ак! – перебил муж, садясь на корточки перед ней. – Говори, что случилось, не води меня за нос. Наехали?
– Да. И на этот раз все круто и серьезно, намного хуже, чем с Сеней. Поэтому я и прошу – ты не подставься, а я разберусь.
Он прижался лицом к ее коленям, обняв за ноги.
– Господи, девочка моя, до каких пор ты будешь рисковать головой? Неужели нельзя без этого?
– Так вышло.
– Брось все это, давай уедем отсюда, будем жить спокойно, – попросил он, поднимая голову. – Я отправлю тебя за границу хоть прямо завтра, а сам подготовлю перевод своей фирмы и приеду к тебе чуть позже.
– Егор, ты не хуже моего понимаешь, что мы нигде не нужны, и никто нас там не ждет. Поэтому давай как-то решать проблемы здесь, дома. Я обещаю, что разберусь с этим, но ты пообещай, что не полезешь сюда. Если ты любишь меня, то пообещай! – жестко велела Коваль, заглянув в синие глаза…
– Стерва ты, – вздохнул Малыш. – Хорошо, я обещаю, но и ты обещай, что никуда и никогда одна не выйдешь!
– Я и так одна не хожу.
Марину удивило это предложение о переезде. Она никогда и в мыслях не держала, что может жить где-то еще. Забота мужа, конечно, была приятна, но к чему такие жертвы, как переезд в чужую страну и перевод успешного бизнеса куда-то в неизвестность? Да и если уж быть до конца откровенной – разве смогла бы своенравная Коваль добровольно отказаться от доставшейся ей криминальной империи? Стать обычной женщиной, женой владельца строительной корпорации, пусть и довольно большой и процветающей? Нет, это не ее образ жизни. Значит, придется бороться за свое право занимать именно то место, какое она занимает сейчас.
Дальше угроз дело вроде не пошло. Клубы работали без проблем, никто не совался. Правда, однажды пацаны убрали какого-то придурка с мешочком «экстази», но и все на том. Марина немного успокоилась, но охрану от Егора не убрала. Он терпел, хотя и был недоволен. Близилось открытие ресторана, которого Коваль ждала с нетерпением…
С утра, приняв поздравления от мужа, она собралась в салон красоты. С ней ехали телохранители и два джипа охраны.
Рэмбо прошелся по всем закуткам и кабинетам салона «Бэлль», осмотрел все и только после этого позвонил Касьяну, разрешая проводить хозяйку внутрь. Девочки-косметологи и парикмахеры засуетились вокруг марининых телохранителей, устраивая их и наливая кофе, а ее саму администратор Катя провела в массажный кабинет. Едва Марина вошла туда, как в лицо ей ударила струя из перцового баллончика, а по голове шарахнули чем-то тяжелым так, что она потеряла сознание, обвисая на чьих-то руках.
С трудом разлепляя тяжелые веки, Коваль не могла сразу сообразить, сколько времени она провела в отключке. Голова болела как неродная, но сильнее всего ныли руки, за которые Марина была подвешена к крюку в потолке. Ее кожаное пальто
«Тварь» смотрела на нее в упор, не отрывая глаз. Совсем зеленый шкет, лет двадцать от силы. И морда… Такая знакомая морда… Голова трещала, мешая думать, и еще страшно хотелось пить.
– Брателла, налил бы водички, раз уж я в гостях, – хрипло попросила Марина, еле ворочая языком.
– Перебьешься!
– Не груби, мальчик!
– А то что? Может, быки твои придут и убьют меня? – усмехнулся он. – Забудь об этом, Коваль, тебе никто не поможет, во всяком случае, сейчас.
– Откуда ты знаешь, кто я? – спросила она, глядя в темные глаза с расширенными зрачками.
– Ну, ты даешь! – засмеялся пацан. – Что, и впрямь мозги отшибло от страха или просто не догоняешь?
Коваль поморщилась:
– Кто ты такой, чтобы я тебя боялась?
Зря она это сказала. Пришлось сразу пожалеть о своих словах – он отделился от стены, подошел ближе и, размахнувшись, ударил кулаком в солнечное сплетение. У Марины остановилось дыхание от жуткой боли, она задергалась, выворачивая и без того вывернутые руки. Парень внимательно наблюдал за ее лицом.
– Нравится? Не зли меня лучше, а то буду бить еще сильнее. Это было так, вместо предварительной ласки, – пообещал он.
Вот уж влипла! Да он просто маньяк какой-то, так и забьет! Пора было мириться, пока не началось.
– Слушай, – выдохнула Марина, беря себя в руки, – А я тебя раньше нигде не видела? Что-то знакомое, а вспомнить не могу.
– Еще вспомнишь, ночь длинная.
Он сел на корточки и достал из кармана шприц, задрал брючину и стал внимательно разглядывать вены. О, черт, он еще и наркоман! Ясно, руки уже в «дорогах», в голень колется.
– Тебе помочь? Я же врач, давай вколю, – предложила Марина, надеясь, что с развязанными руками она может справиться с не особенно крепким на вид парнишкой, но просчиталась.
– Ага, умная ты сильно! – отозвался он. – Я и сам могу. Я, Коваль, как ты – все сам делаю, – и он коротко хохотнул, бросив в ее сторону недобрый взгляд.
– Слушай, парень, давай по-хорошему – ты меня отпускаешь, а я забываю, как ты выглядишь. Я свое слово держу, это все знают, – предложила Коваль, решив использовать все средства в борьбе за свободу и надеясь на чудо. Чуда не произошло, скорее, наоборот – он опять поднялся и ударил ее, на этот раз еще сильнее, чем прежде. Из глаз хлынули слезы, Марина закусила губу, чтобы не заорать.
– Я же тебя просил, не зли меня, – попросил он почти ласково.
Ему удалось уколоться, и он сел, блаженно закатив глаза в ожидании прихода. «Господи, неужели мои мальчики не ищут меня, неужели еще не хватились? – лихорадочно думала Марина, стараясь не шевелить затекшими кистями рук, чтобы наручники не врезались в запястья еще сильнее. – Что вообще все это значит? Кто знал, что именно сегодня я поеду в „Бэлль“, кроме моей охраны? Это мой собственный салон, там нет непроверенных людей, но тогда – кто, кто?! Только бы выбраться живой, а уж там я разберусь…»