Черная вдова. Ученица Аль Капоне
Шрифт:
– С кем? – не понял он.
– Не держи меня за дуру, не люблю!
– А как ты сама думаешь? Ведь я живой человек. Как и ты, кстати, моя дорогая! Я не сержусь на тебя за Карлоса, просто чтоб ты знала.
Марина аж задохнулась – ничего себе!
– При чем здесь…
– Не ври. Я знаю все и не сержусь. Возвращайся ко мне, я жду тебя в любое время. Целую тебя, моя девочка, – и он положил трубку.
– С ума сойти… – выдохнула Коваль растерянно. – И кто ж это меня заложил, интересно?
– Ты о чем? – откликнулся
– Прикинь, Малыш в курсе, что я сплю с «латиносом»!
– И что? Ты не живешь с Малышом – можешь делать все, что хочешь. А эта тачка мне все равно покоя не дает. Ну, не должна она так лежать! – опять принялся за свое Розан.
– Ой, хватит, а? – сморщилась она, устав от его слишком пристального внимания к машине Егора. – Ведь просила! Это не наше дело, пусть разбирается сам.
– Ты не права! – возбужденно говорил Розан, меряя шагами каминную. – Не права! Если мы докажем, что это подстава, с тебя все слезут. Понимаешь?
– Я не хочу ввязываться в это. И тебе не советую. Говорю еще раз, для тех, кто не догнал – это не наше дело. Кончай базар.
– Зря ты! – уперся он. – Это твой реальный шанс вернуть Малыша.
– А мне оно надо? Я его и не теряла, я просто ушла от него. Сама.
Серега смерил ее недоуменным взглядом и покачал головой:
– Доиграешься ты! Разведется он с тобой!
– Ты не понимаешь, да? Он УЖЕ со мной развелся, причем громко и по телевидению! Все, хватит. Я пошла спать.
Розан ушел к себе, а Марина переоделась и легла в постель, прихватив шоколадку, что делала крайне редко – не любила сладкого. Но сегодня захотелось снять стресс, а пить спиртное надоело. Малыш не винил ее в случившемся, он хорошо знал свою жену, знал, что она, скорее, умрет, чем сделает что-то во вред ему. Главное, что с ним ничего серьезного не случилось, он жив-здоров, а шрам… Что шрам – живет же Коваль как-то со своим.
Она никогда не желала Егору зла, любила его, и, что скрывать, до сих пор любит, ей без него плохо, она страшно скучает, хочет его и сходит от этого желания с ума. Но не вернется. Не простит публичного унижения и предательства.
Объевшись шоколадом до тошноты, Марина кое-как уснула. Ей опять снился Егор, ласкающий ее на столе в кабинете, она отдавала ему себя с удовольствием, отвечая на ласки со всей своей страстью. Утром все тело ныло от неудовлетворенного желания, и Коваль злилась и разве что не покусала никого. Весь день орала на подчиненных, под конец все просто пятый угол искали, включая Розана и телохранителей.
Нужно было срочно что-то сделать с этим, иначе завтра она рехнется или убьет кого-нибудь. Она снова позвонила Карлосу, и он, разумеется, не отказался помочь…
Озабоченная своими проблемами разного свойства, Марина и забыла, что в воскресенье – выборы. Розан напомнил, предложил даже свозить, но Коваль его обсмеяла:
– С каких пор наш «профсоюз» стал так политически активен?
Розан
– Нам жить под ними! Если ты, конечно, это еще помнишь!
– Я тебя умоляю! Запомни, дорогой, я не живу ни под кем! И не буду. Нужно уметь существовать параллельно, не пересекаясь интересами. Приходи вечером ко мне, посмотрим политическое шоу, запьем его коньяком, – пригласила Марина, и Серега согласился:
– Ладно, приду. А до этого я тебе еще нужен?
– Нет, отдыхай. Я хочу дома кое-что разобрать.
Полдня Коваль возилась в гардеробной, развешивая свои тряпки, прикасаться к которым не позволяла никому, и заодно перебрав весь запас белья и туфель. А уж этого добра у нее было…
Ближе к вечеру, велев приготовить ужин, она облачилась в черную майку и черные джинсы, собрала волосы в хвост и села ждать Розана. Тот явился около десяти, с бутылкой «Хеннесси» и огромной упаковкой свежей марокканской клубники.
– На сладенькое потянуло? – поддела Марина, забирая у него из рук пакет.
– Не поверишь – обожрался сегодня пирожными до тошноты. Сына в кондитерскую водил, – вздохнув, сообщил Розан.
Сыну Розана было пять лет, с его матерью Серега не жил и почти не общался. Только деньгами помогал да, как сегодня, водил иногда пацаненка гулять. При их образе жизни дети – самая страшная вещь, которая в любой момент может превратиться в инструмент давления на тебя же. Почти все маринины бойцы не были женаты, зато их «субботники» в саунах гремели на весь город, и все труднее становилось находить фирмы досуга, согласные отправлять к ним своих девочек…
Отужинав, они с Серегой уселись у огня в каминной, включили телевизор и стали ждать предварительных итогов, потягивая коньяк и болтая о жизни.
– Переживаешь? – поинтересовался он.
– Мне-то что? Пусть его лахудра переживает.
– Вредная ты баба, Коваль! – вздохнул Розан.
– Я не баба.
– Прости, забыл. Но все равно, ты б хоть позвонила ему, что ли…
– Слушай, это не входит в твои обязанности – учить меня, как жить, что делать, – разозлилась Марина. – Ты вообще очень много позволяешь себе в последнее время. Пора, видимо, прекратить игры в демократию, а то вы стали берега терять.
– Все-все-все, молчу! – поспешно согласился он. – Ты чего клубнику-то не ешь? Ведь любила раньше…
Коваль послушно сунула ягоду в рот, наслаждаясь заполнившим его соком.
– Знаешь, я вот подумал… А чего это у тебя подруг совсем нет? Даже странно.
– Просто есть люди, которые не нуждаются в друзьях, – пожала она плечами. – И потом, я баб не люблю, как и они меня, впрочем. Так еще со школы – у меня была внешность и характер, парни штабелями ложились, а девок это злило. Вот и подумай, легко ли было подруг заводить. А потом подруг заменили телохранители – Череп, Касьян, ты вот теперь. С вами проще.