Черная земляника: Рассказы
Шрифт:
Рождество
Когда девочка прибежала на альпийский луг, где трое мужчин свалили огромную голубую лиственницу, они не сразу поняли, что произошло. А ведь она увидела то, что мечтает увидеть каждый человек на свете. Губы ее дрожали, она еле слышно пролепетала:
— Отец велел, чтоб вы спускались.
Они не стали спрашивать зачем. В здешних местах вопросы для людей не существуют, как не существуют для них и деревья, кроме разве вот этого, с которого они только что содрали кору; с этого момента оно их тоже больше не интересовало.
—
Девочка смотрела на них. Может, они тоже кое-что знают?
Ей казалось, они должны были бы измениться в лице. Но нет — младший хмурился, старик дымил своей трубкой, третий улыбался; все как всегда. Она всматривалась в их глаза, которые не снисходили до взгляда на нее: откуда этот розовый отблеск между ресницами?
«Надо бы им сказать…» — подумала она, но не осмелилась открыть рот. Коль скоро они прервали работу и спускаются, им все равно придется пройти мимо хижины. Там она остановится, повернет голову, и тогда они уж точно увидят… Радость и страх переполняли все ее существо, но радости было больше. Трудно нести в одиночестве Главную Новость мира, но делать нечего — взрослые отнюдь не были расположены ее слушать.
— Иди скажи отцу, что мы скоро будем, — приказал старик.
Нет, его голос не стал мягче. Значит, ничего не изменилось. «Уж эти взрослые, — грустно подумала Клементина, — все они слепы и глухи». Как ей хотелось зажечь хоть маленький огонек перед каждым из них, такой, как пастухи зажигают в дуплах трухлявых деревьев. Может, тогда они встрепенулись бы?
— Ну, чего стоишь, беги!
Девочка побежала. Склон у опушки леса был такой крутой, что ее детское платьице надулось и шелестело за ее спиной, как женская юбка. Несмотря на то что стояла середина декабря, снега выпало мало, он лежал между деревьями тонкими параллельными полосами, вперемежку с темной пожухшей травой. Клементина спускалась по уступам дорожки, протоптанной бесчисленными стадами. Одну ногу она ставила на скользкий снег, другую на твердую землю. Потом она прошла по-над котловиной, где каждое лето коровы бились за право быть Королевой-предводительницей стада.
«ОН выбрал это место!..» — смятенно думала девочка, глядя на пастушью хижину. Как быть? Она больше не видела дымка над крышей, и внутри, казалось ей, было темно и пусто. А вдруг там больше никого нет? Эта мысль привела ее в ужас. Но вот она вгляделась получше и заметила в дверной щели красный отблеск огня.
— Слава Богу! — прошептала она. — Они там!
От истоптанной травы вокруг нее исходил слабый запах ладана. Девочка закрыла глаза. Она, наверное, долго простояла бы так, в экстазе, если бы не зазвонил деревенский колокол. «Нужно идти, предупредить их…» Она было пустилась бегом, но что-то заставило ее приостановиться и зашагать медленно и торжественно, как в воскресные дни, когда она носила по улицам хоругвь со Святым Розарием. Если люди еще не знали великую Новость, то уж небесам и лесу она наверняка была известна. Весь день стояла пасмурная погода, но сейчас деревья купались в нежном солнечном свете, а ковер из иголок мягко пламенел под ногами.
Войдя в деревню, она поняла, что и на нее снизошло
— Ты откуда взялась? — спросила ее первая встречная женщина.
Она задала этот вопрос с насмешкой и пренебрежением, обычными для взрослых, разговаривающих с детьми. Клементина, не ответив, прошла мимо. Ее мать сидела в кухне с младшими девочками. Клементина направилась в большую комнату, где ее ждали отец и один из братьев. Встав на пороге, чтобы казаться повыше, она громко, во всеуслышанье, объявила:
— ОН вернулся!
— Ты передала им? — спросил отец, читавший газету.
— Да.
И она пожала плечами — какие пустяки его волнуют!
— А соли мне так и не принесла! — недовольно проворчала мать. — Вот голова дырявая!
Клементина, которая надеялась, что все домашние обратятся в слух, не знала теперь, что и сказать. Ей уже не так хотелось поведать им свою тайну.
— А ну, сойди с порога и закрой дверь, — скомандовал брат.
— Нет!
Ее ответ прозвучал непривычно властно. Она стояла меж двумя комнатами, как воплощение мудрости; удивленные домашние наконец взглянули на нее.
— Я видела Младенца Иисуса, — медленно произнесла она. — Он в хижине Большого Роша, с ним Мария и Иосиф.
— Ах, вон оно что! — воскликнула мать. — Да ты всюду видишь ангелов, это давно известно.
— Я не видала там никаких ангелов! — сердито отрезала девочка.
— Ну, значит, никакой Богородицы с Иисусом там нет! Иначе ты бы увидела и ангелов в их компании!
Тогда Клементина торжествующе объявила:
— Зато там был осел, его я видела!
— Во-первых, до Рождества еще далеко, — заметила одна из сестер.
И все рассмеялись:
— Вот видишь, как же тебе верить?
— Ладно, расскажи, что ты видела, — сказал вдруг подобревший отец.
И тогда девочка, уже не пытаясь убедить их, заговорила; ее голос дрожал от радости:
— ОН лежал возле очага, завернутый в шаль… Святая Богородица глядела на него. На ней был длинный плащ, свисавший до земли. А святой Иосиф подбрасывал хворост в огонь. Сперва я испугалась…
На сей раз слушатели не засмеялись; они даже удивились тому, что у них пропало желание смеяться, как ни глупо звучали слова Клементины.
— А они тебя видали? — спросила мать.
— Вряд ли, они не обратили на меня внимания.
Отец встал, взял Клементину за руку:
— Пойду гляну.
Все последовали за ним. Жители деревни уже знали Новость. Люди тихонько переговаривались, поднимаясь на альпийский луг. Смеркалось, и многие прихватили с собой фонари.
— Все равно до Рождества еще далеко, — твердила младшая сестра Клементины.
— Оно верно, но кто его знает… С этими новыми календарями за целый год недолго и ошибиться.
На полпути они встретили троих лесорубов.
— Вы видели?
— Что?
— В хижине?
— Мы там не проходили.
— Ну, ясное дело, — презрительно бросила одна из старух. — Есть люди, которые никогда ничего не видят.
— Эй, гляньте-ка! — вскричал кто-то.