Черника в масле
Шрифт:
– Опять старый засранец где-то напакостил?
Смирнов вздохнул.
– Опять, Марина. Опять. Я всё никак не пойму, как с таким барахлом Татьяна уживается.
– Как-как. Любовь зла… А ты, Смирнов, опять за старое. Снова начинаешь грузиться тем, что тебя вообще не касается.
– Не касается. Но всё равно обидно. Хорошая, душевная женщина – и рядом с такой беспринципной сволочью.
– Ты, надеюсь, её из лап дракона спасать не собираешься? Уж кто-кто, а Татьяна Попова – большая девочка. Это с вами она мила и приветлива в силу… разнообразных причин, а при случае может такую мегеру включить, что мало не покажется. Как говориться, не суди женщину по тому, как она выглядит на людях. Да и вообще…
Андрей непроизвольно ухмыльнулся.
– Не без греха. Горланил, бывало.
– Вот-вот. А сейчас ты уголовник с прогрессирующим синдромом Деда Мазая, которому не терпится всех спасать. И как ты, по-твоему, выглядишь для непосвящённого человека со стороны?
– Чёрт его знает, откровенно говоря. А на самом деле, как?
– Как уголовник Дед Мазай, который слишком много думает. Устроит такой вариант? Вообще, стоило уехать на день – хорошо, на полтора! – как все моментально распустились. Каждый делает, что хочет. Даже девочка эта, без ноги – и та уже скачет. Я её спрашиваю: «Ты куда встала?», а мне вместо неё отвечает тот парень, что возле неё всё время трётся – «Всё нормально». Представляешь? Какой-то сопляк мне указывает, что нормально, а что нет. Нет, в общем-то, действительно, ничего страшного в этом нет. Если может – пусть встаёт и двигается, всё лучше, чем лежать в койке и себя жалеть. Но всё-таки бардак какой-то. Сами захотели, сами встали…
– Ладно-ладно, Марин, нам и правда тебя не хватало. Ты расскажи лучше, чего от Анатольича узнала.
– Да ты знаешь, не столько от Виктора Анатольевича, сколько от его соседки по райбольнице. Вот где кладезь информации, причём не замолкающий. Я, честно говоря, даже представить себе не могла, сколько всего можно обсудить за время такой рутинной процедуры, как взятие мазка. Короче говоря, вот тебе сводка с полей.
Все наши бывшие пациенты под жёстким колпаком у военных. Дети и родители – тоже. Американцу этому, кстати, передай, что с женой его всё в порядке. Всех, кто здоров, держат на базе службы безопасности «Транснефти» под охраной. То есть сама база охраняется, сам знаешь, как серьёзно, а уже внутри неё – эти ребята. За отдельным кордоном. Так что если у вас где-то там бродила мысль набежать и забрать этих людей обратно – даже не думайте. Я серьёзно, понял?
Ранеными занимаются тоже военные. Пригнали целый передвижной госпиталь в вертолёте. Виктор Анатольевич сказал, что он этих ребят знает, хорошие специалисты. Что будет дальше – неизвестно. Ходят слухи, что пациентов по готовности к транспортировке будут постепенно куда-то отправлять. Куда? Никто не знает.
– Ага. Отправили в общую сеть сведения о наших гостях. Списки, координаты самолёта. Не наши координаты, не дёргайся. Что ж мы, совсем бараны? Просто дали возможность ребятам за бугром отыскать свой пропавший самолёт и задать нашим властям несколько вопросов. Может быть, дело всё-таки сдвинется куда-нибудь с мёртвой точки? Пусть уж наши вынужденные постояльцы поскорее вернуться домой, а мы вернёмся к своим обычным занятиям. А то, того и гляди, придётся всё лето с ними носиться, как курице с яйцом.
Марина ничего не ответила. Только вздохнула, покачала головой и стала накладывать ему повязку на вторую ступню.
Они услышали гул ещё до того, как успели выйти к месту, намеченному под наблюдательный пост. Потом в наушнике затрещало, и возник незнакомый голос:
– Вызываю наземную группу. Вызываю наземную группу. Подходим к цели.
Михайлов отозвался:
– Наземная группа на связи. Район чист. Цель помечена маяком. По вашему запросу готовы дать визуальный сигнал.
– Наземная группа, сигнал от маяка принимаю. Обозначьте цель визуально.
Александр кивнул сержанту Хайрулину. Тот откинул защитный колпачок с пульта дистанционного управления подрывом и нажал на кнопку. С болота донёсся хлопок, и сквозь редкие и чахлые деревья на берегу они увидели, как в небо взлетел сноп сигнальных ракет и повалили клубы оранжевого дыма.
– Спасибо, наземная группа, визуальную отметку подтверждаю. Начинаем работать. Держитесь подальше.
– Принято, удачной стрельбы.
Он понятия не имел, кого именно отправили на бомбёжку, но хорошо представлял, что именно произойдёт. Сейчас самолёты выпустят ракеты воздух-земля, которые наводятся по сигналу радиомаяка. После того, как они попадут в цель, и маяк перестанет существовать, в ходу пойдут бомбы. Ну, а следом должны подтянуться вертолёты «Транснефти» и прямой наводкой доломать оставшееся.
Они успели пройти метров пятнадцать, когда воздух над трясиной завыл, разрываемый летящими к цели снарядами. После чего у них за спиной, в той части болота, прочь от которой они уходили, вспыхнуло небольшое солнце.
«Решили не мелочиться».
– Осторожно!
По лесу ударила тугая плеть ударной волны, деревья заскрипели, застонали, вниз посыпались обломки веток, труха, куски коры, грохот прокатился по округе, отражаясь и усиливаясь стеной тайги по берегам. Следом послышался характерный свист двигателей самолётов, идущих на небольшой высоте.
«Сейчас пойдут бомбы».
И точно. Серия частых разрывов и несколько мощных, гулких ударов.
«Кассетные бомбы и фугасы».
Михайлов жестом указал своим бойцам в сторону прогала среди деревьев.
«Давайте выбираться на берег».
На краю открытого пространства в нос ударила резкая вонь взбаламученного болота вперемешку с запахом пороха, ещё каких-то химических примесей и ни с чем не сравнимого тяжёлого духа горящего напалма.
В той части болота, где раньше лежал самолёт, творился настоящий ад. Горел лес по берегам, горело болото, горел пригорок, на котором они стояли ещё час назад.
«За палатками можно не возвращаться».
Вверх поднимались клубы жирного чёрного дыма. В просветах между ними можно было заметить разворачивающиеся для второго захода истребители-бомбардировщики. А с дальней стороны трясины над деревьями висела редкая цепочка чёрных точек. Это готовились встать в очередь для атаки штурмовые вертолёты «Транснефти».