Черника в масле
Шрифт:
– Марин, а, Марин…
– Чего тебе?
– Я ходить когда смогу?
– Сложный вопрос. Если как обычно, когда дуракам закон не писан, то можешь вставать хоть сейчас и валить на все четыре стороны. Только потом не жалуйся, когда ноги отваляться. А если по уму, то денёк-другой тебе надо бы посидеть спокойно. А лучше полежать. И ходить строго по необходимости, точнее говоря, по нужде. А потом умная женщина Марина посмотрит ещё раз и скажет своё профессиональное мнение.
– Оно понятно, вот только это вряд ли получиться.
– Чего вдруг?
– Мне бы с Анатольичем потолковать надо. Что там дальше с нашими иностранцами происходит.
– Во-первых,
– Ну, у них с Серёгой отношения не ахти…
– Не мотай головой. В-третьих, почему ты решил, что кроме Сергея это больше никто не сделает? После того, как он твою физиономию обработал, я ему ничего, кроме чистки картошки не доверю.
– Но…
– Тихо. Не дёргайся. Знаю, что больно. Я сама съезжу. Мне-то ты доверяешь?
Он помолчал с минуту. Естественно, доверяет. Иначе разве лежал бы он сейчас перед ней не кушетке?
– Опасно это может быть, Марин…
– Для кого? – она фыркнула под маской. – Для меня? Я тебя умоляю. Вот если тебя кто-нибудь заметит, всего заклеенного и забинтованного – это да, действительно опасно. Тем более что бегун ты сейчас так себе. А вот я – другое дело. Подумаешь, приехала скромная симпатичная женщина, зашла в больницу, поболтала с доктором. Обычная история.
– Всё равно, как-то это…
– Нормально это. Абсолютно нормально. Если тебе так спокойнее будет, могу взять с собой кого-нибудь. Гузель могу. Или Олю Самохину.
– Ладно, – он сдался. Подчиняться было по-прежнему как-то особенно легко. – Если так – тогда ладно. Олю возьми, она надёжная.
– Это мы уж как-нибудь без вас разберёмся, товарищ командир. Ишь, раскомандовался, ваше ободранное величество. Всё, замолкни, а то я до ночи с тобой возиться буду.
Андрей послушно замолчал и даже прикрыл глаза. Хорошо, будь по-твоему. Пару часов небо могут подержать на своих плечах другие.
Глава 25
Ночью прошёл дождь, как сказали местные – первый за последние три недели. Жиденький и куцый. Так, чисто символически прибил пыль на просёлках и наполнил тайгу запахом дождевой влаги. Мелкие капли свисали с венчиков хвои, поблёскивали там и сям на лохмотьях мха и лишайника, покрывавших все доступные поверхности в лесу. Воздух в тени деревьев был одновременно и свежим и вязким, стоячим, замершим в зачарованном безветрии.
Над головой слева направо прошла волна басовитого рокота, зашелестели ветки, роняя вниз крупные бусины воды. На мягкую лесную подстилку они падали беззвучно, звук рождался, только если прозрачный шарик встречал на своём пути плотную ткань униформы или снаряжения.
Шлёп-шлёп-шлёп.
Михайлов вытер с лица росу мелких брызг, поднял голову и проводил взглядом удаляющийся на север звук вертолётного ротора, быстро глохнущий за сплетёнными наверху ветками деревьев. Разглядеть саму машину даже не удалось. Дневной свет пасмурного северного дня пробивался сюда через редкие прорехи в многоярусном сите древесных крон, окрашиваясь по пути в призрачный сизо-зелёный оттенок.
«Неудивительно, что они ничего здесь не могут найти».
Им в очередной раз повезло. Стратосферный беспилотник засёк на пустоши среди леса очертания, которые не подходили
Вертолётчики сделали пару кругов, сняли упавшую машину на видео и вернулись на базу. Теперь настал черёд наземной разведки. Жаль только, что нельзя было высадиться непосредственно на месте, да и вообще, ни одно открытое пространство в окрестностях не было достаточно велико, чтобы на него смогла опуститься «вертушка». Пришлось добираться по земле. Кузнецов от участия в поездке демонстративно отказался, только выделил для команды военных два вездехода со своими бойцами в качестве водителей. После Екатериновки они вообще почти не общались, так что Александр был даже рад такому сценарию. Хотелось заняться привычным делом, работой, погрузиться с головой в выполнение задания, выкинуть из головы, вычеркнуть, забыть всё происшедшее. К чёртовой матери.
Под ногами пружинила мягкая почва, покрытая мхом, как будто идёшь по гимнастическому мату. Александр иногда замечал, когда оглядывался по сторонам, что свежие оттиски следов, оставленные его бойцами, почти сразу начинают поблёскивать водой, отжатой из лесной подстилки, как из губки. Встречающиеся небольшие просветы открытой земли под деревьями сплошь покрывал ковёр из небольших стелющихся кустиков, сплетающих между собой веточки с небольшими округлыми светло-зелёными листочками. Подполковник пару раз запутался ногой в переплетении этих побегов, после чего стал обходить такие прогалы по краю.
В наушнике хрустнуло, и голос сержанта головного дозора предупредил:
– Осторожнее, впереди лес переходит в болото. Избегайте открытых мест.
– Принято, – Михайлов поправил микрофон. – Вышли уже?
– Пока нет. Лес редеет, видим просветы между деревьями.
– Хорошо. Как далеко вы от нас?
– Метров двадцать.
– Понял.
Кажется, будь это правдой, он должен был услышать голос подчинённого прямо так, без рации. Однако лес так хорошо маскировал звуки и движения, что подполковник переставал видеть и слышать бойцов уже буквально в нескольких метрах от себя. Это слегка нервировало.
Голос в наушнике снова ожил.
– Вышли, товарищ подполковник. Только место неудачное. Не видно ничего.
– Ладно, стойте на месте. Сейчас подойду.
Он поспешил вперёд, уклоняясь от встречных веток, иногда отстраняя их в сторону приподнятыми предплечьями. Автомат из рук при этом не выпускал ни на минуту.
Как и было сказано, лес начинал переходить в болото. Когда нога Михайлова соскользнула с корня на краю крошечной полянки, то сразу провалилась во что-то вязкое и холодное, скрытое под слоем мха. И ушла вглубь почти до колена, не встречая дна и сопротивления. Неприятное чувство цапнуло за сердце снизу, откуда-то со стороны желудка. Он ухватился за низкую ветку, подтянулся, вытащил ногу из мерзко чавкнувшей грязи. Шедший рядом разведчик поддержал его за лямку разгрузочного жилета. Александр кивнул ему в ответ, включил микрофон: