Чернильно-Черное Сердце
Шрифт:
— Ну, — сказал Страйк, сделав глоток вина, — я понимаю, почему они его арестовали. У него был телефон.
— Но ты не думаешь, что это он, — сказала Робин.
— Возможно, это он, — сказал Страйк, — но у меня есть несколько вопросов. Я уверен, что они возникли и у полиции.
— Мерфи сказал, что на телефоне мог быть маячок. Поставленный туда Ормондом.
— Если он так говорит, то я ставлю на то, что он знает, что он там есть. Ну, если Ормонд установил маячок на ее телефон без ее ведома, это выглядит чертовски плохо для него, не так ли? У него были средства для определения ее местонахождения
Страйк поставил вино на столик рядом с диваном, открыл рюкзак и, к удивлению Робин, достал пачку, в которой она узнала электронную сигарету, прочесав утром магазин Boots в поисках таковой.
— Ты не пытаешься бросить курить? — недоверчиво спросила она. Она полагала, что Страйк умрет с зажатой между зубами сигаретой Benson & Hedges.
— Думаю об этом, — сказал он, срывая целлофан. — У меня никогда не было такой…
— Итак, — сказал Страйк, возвращаясь к главному вопросу, когда начал собирать электронную сигарету, — допустим, для примера, Ормонд отбывает наказание в школе, проверяет приложение слежения и видит, что Эди направляется на кладбище. У него возникают подозрения. Он уверен, что она встречается с Блэем. Он говорит девочке, которая сидит наказанная, что ему пора идти, и угрожает ей недельным арестом, чтобы она никому не сказала, что он ушел раньше времени… Ну, для начала, это чертовски шаткое алиби. Я бы не хотел возлагать надежды на то, что мне удастся избежать наказания за убийство, на школьницу, которую я посадил под арест.
— Возможно, он не собирался убивать Эди, когда отправлялся в путь.
— Но он положил мачете в портфель на всякий случай?
— Хорошо, хорошая мысль, — сказала Робин, подавляя зевок. — Где находится школа Ормонда по отношению к кладбищу?
— Недалеко от “Фляги”, где я брал у него интервью. Очень короткая прогулка. Если бы он взял “Фиесту”, то мог бы добраться до кладбища за несколько минут.
Оба сидели в тишине, размышляя, пока Страйк заправлял электронную сигарету никотиновой жидкостью, а Робин проверяла игру: Аноми все еще не было. Наконец, она сказала:
— Возможно ли, что человек, мимо которого Блэй прошел на кладбище — большой лысый парень, который, как мы думаем, был переодетым, — был Ормондом?
— Теоретически это возможно, — сказал Страйк, завинчивая крышку своей электронной сигареты, — но есть проблемы с логистикой. Взял ли он маскировку на работу, если вдруг собирался совершить убийство? И где он ее надел? Было бы чертовски рискованно делать это в школе. Если он был задержан, там наверняка были другие сотрудники.
— Он живет в Хайгейте?
— Нет. В Финчли.
— Значит, то, что телефон переместился на Хэмпстед Хит, тоже требует объяснения, — сказала Робин. — Конечно, если бы он только что зарезал Эди и Джоша, он бы вернулся в машину и уехал оттуда как можно быстрее, а не поехал бы в сторону Первого пруда?
— Забавно, не правда ли? — продолжила она, — потому что полиция сначала думала, что тот, у кого был телефон, пошел к пруду номер один, чтобы выбросить его, а Ормонд действительно выбросил телефон в пруд — только в другой пруд.
— Что интересно, я согласен, — сказал Страйк. Почему он решил выбросить
— Ты думаешь, он выследил телефон на пустоши и нашел его лежащим в траве?
— Это одна из возможностей. Другой вариант — он оказался лицом к лицу с тем, кто его забрал.
— Почему он не сказал об этом полиции?
— Паника? — предположил Страйк. — Он не хочет признавать, что был в районе кладбища, когда это случилось, не хочет признавать, что следил за ней?
Теперь он включил электронную сигарету и сделал затяжку, нахмурившись.
— Но если он столкнулся лицом к лицу с убийцей, — сказал Страйк, выдыхая пар, — как он смог забрать у него телефон? Была ли драка?
— Может, убийца притворился, что нашел телефон — ну, знаешь, просто лежащий на земле, — а Ормонд сказал, что это его телефон, и он отдали его?
— Думаю, это более правдоподобно, чем то, что Ормонд боролся с ними за телефон, — сказал Страйк, кивая. Если предположить, что наш большой лысый парень, склонившийся над могилой, и есть убийца, то к тому времени он мог уже снять маскировку, и он мог принять его за обычного прохожего…
— Однако, — сказал Страйк, — если Ормонд встретил убийцу, когда он еще был в маске, это объясняет многое из того, что он сказал мне, когда я его допрашивал. Не помню, говорил ли я тебе об этом, но когда он говорил об Аноми, прячущимся за клавиатурой, он сделал жест, намекающий на маску. Что, если он думает, что человек в маске, которого он встретил, был Аноми? Если это так, то Аноми видел его неподалеку от места убийства и видел, как он держал телефон Эди, что приводит нас аккурат к “Аноми бросит подозрение на любого другого, чтобы спасти свою собственную шею”. Это также может объяснить “У меня нет причин утверждать, что это был он”. Фрейд был бы в восторге от этого. Если моя гипотеза верна, у Ормонда есть чертовски веская причина считать убийцей Аноми, потому что он столкнулся с ним лицом к лицу и таким образом защищался от обвинения, которое я не выдвигал: у него были свидетельства очевидцев, которые он скрывал.
— Это сходится, — сказала Робин. — Значит, у Ормонда есть телефон Эди…
— но он не нашел ее. Он садится в машину и едет домой. Ждет. Она не возвращается. Он звонит в полицию и довольно быстро понимает, что ее убили. Он принимает поспешное решение солгать о своих передвижениях, боясь, что маячок и тот факт, что у него есть ее мобильный, позволят обвинить его.
Робин снова проверила игру, увидела, что Аноми по-прежнему отсутствует, затем указала на электронную сигарету.
— Как она?
— Не так хороша, как настоящая, — сказал Страйк, глядя на нее. — Но, думаю, я смогу к ней привыкнуть. По крайней мере, я не буду вонять в твоей квартире.
— Хочешь еще вина?
— Спасибо, — сказал Страйк, протягивая свой бокал. — Итак, Нильс де Йонг, похоже, весьма своеобразен.
— Он очень странный, — сказала Робин. — Как я уже говорила, он вроде как хиппи с фашистскими замашками. Все эти “аристократические взгляды” и расовые штучки: Я совсем этого не ожидала. И я сказала тебе, что он сказал о том, что смерть Эди будет “исполнением”, не так ли?