Чернильно-Черное Сердце
Шрифт:
— Это правило такое странное… чего Аноми и Морхауз хотели добиться с его помощью?
— Бог знает, но я заметил, что Хартелла думает, что Аноми знает настоящие личности всех модераторов. Это одно правило, буквально, для Аноми, и другое для всех остальных. У Аноми вся власть.
Наступило молчание, во время которого Страйк, уже допивший свой виски, налил себе еще.
— Я все время возвращаюсь к Норт-Гроув, — сказала Робин. — Я все еще думаю, что Норт Гроув — это… центр всего этого. Я уверена, что Аноми в Норт-Гроув, или был там. Цитата на окне. Тот украденный рисунок Джоша…
—
— Но вампир в игре, — сказала Робин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Страйка. — Его нет в мультфильме, но он есть в игре. Аноми и Морхауз думали, что они выйдут вперед Джоша и Эди, введя вампира, но он так и не попал в мультфильм.
— Это, — сказал Страйк, которому это не пришло в голову, — отличное рассуждение, и оно возвращает нас прямо к Пезу Пирсу, не так ли?
— На бумаге это выглядит хорошо, я знаю, — сказала Робин. — У него определенно есть навыки, у него была обида на Эди… но Аноми просто не похож на него. Латынь. Эта… одержимость, ярость… Я не говорю, что у Пеза не было сложных чувств к Эди, определенно были, но… Он надел желтое на ее похороны, потому что это был ее любимый цвет… Если он играет, то это лучшая игра, которую я когда-либо видела… ты не возражаешь? — добавила она, не отрывая глаз от виски.
— Бери, сколько хочешь, — сказал Страйк, протягивая ей бутылку.
Он снова почувствовал запах ее шампуня, когда ее волосы взметнулись вперед, и, хотя он старался не отводить глаз от ее лица, он заметил, как ее груди шевелятся под тонким материалом пижамы.
Возникла еще одна пауза, во время которой Робин налила себе большую порцию виски, поставила бутылку на пол и сказала,
— Эвола… Я — Эвола… Тебе не кажется, что это тоже странное совпадение?
— Что? — сказал Страйк, который в основном пытался не думать о груди Робин.
— Что в фэндоме “Чернильное сердце” ошивается тролль под именем Эвола, когда он один из любимчиков Нильса?
Робин внезапно вздохнула.
— Он в туалете Норт-Гроув.
— Кто? — спросил Страйк, сбитый с толку.
— Эвола! Я уверена, что видела одну из его книг в книжном шкафу! Нильс сказал мне, что это маленькая библиотека, где можно брать все, что захочется — у нее был желтый корешок… Подожди…
Она снова взяла в руки iPad и около минуты молчала. Затем она сказала,
— “Оседлать тигра” Юлиуса Эволы. Эта книга в туалете в Норт-Гроув.
— Ты хочешь сказать, что я — Эвола и Аноми — один и тот же человек?
— Я… нет… — неуверенно сказала Робин. — Это просто странно…
— Потому что я думаю, что это действительно может быть совпадением. Мы знаем, что “Чернильно-черное сердце” привлекло множество неонацистов и ультраправых. Эвола — писатель их типа.
— Правда, — вздохнула Робин. — Боже, как бы я хотела, чтобы все женоненавистники и фашисты убрались с дороги.
— Мне тоже, но я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Они слишком веселятся.
— Так что случилось с Джейго Россом?
— О, — сказал Страйк, который забыл, что еще не рассказал ей. — Ну, это было довольно коротко и мило…
Он рассказал о том, что произошло в Кенсингтоне, попивая уже третий стакан виски.
— ...
— Я рада, — горячо сказала Робин. — О, я действительно рада, я думала, что ты просто собирался придержать его угрозой видео… эти бедные дети… но их мать должна была знать? Девочки наверняка рассказали ей, что происходит?
— Наверное, любит алименты, — цинично сказал Страйк. — Проще не раскачивать лодку, не так ли? Может быть, она сказала себе, что девочки преувеличивают. Конечно, ее ребенок, вернувшийся домой со сломанной ногой, наверное, был шоком, а потом увидеть, как это произошло на самом деле, на камеру… В итоге, я думаю, будет достигнуто тихое и спокойное соглашение, потому что Росс не захочет, чтобы эти кадры показывали в суде. Не похоже, что ему есть дело до своих дочерей. Похоже, он зациклен на сыне и наследнике.
— Но если ты отправил Шарлотте видеозаписи…
Страйк осушил свой третий стакан виски.
— Похоже, она не заинтересована в единоличной опеке. Это помешало бы ее общественной жизни.
Робин никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким тоном о Шарлотте.
— Я лучше дам тебе лечь в постель, — неожиданно сказал Страйк. Он поднялся на ноги, затем взял свой виски и пакет с пивом. — Спокойной ночи.
Робин осталась смотреть на дверь, недоумевая, почему Страйк так внезапно ушел. Неужели воспоминания о Шарлотте одолели его? Шестнадцать лет боли, сказал он в Кембридже, но должно было быть и удовольствие, чтобы снова и снова возвращаться к ней.
Ну, это проблема Мэдлин, а не твоя, сказала себе Робин. Она допила виски и вернулась в ванную, чтобы почистить зубы.
На самом деле, Страйк так поспешно ушел потому, что после почти половины бутылки “Макаллана” на голодный желудок счел за лучшее удалиться от Робин. Лицо без макияжа, сладковатый запах и бросающаяся в глаза чистота в пижаме и халате, толковый разговор о деле и сострадание к детям, которых она никогда не видела, — она не могла бы представить большего контраста с Шарлоттой. Страйк боялся потерять контроль — не какого-то неуклюжего физического натиска, хотя немного больше “Макаллана” — и даже это могло быть риском, — а поддаться искушению поговорить слишком лично, сказать слишком много, пока они вдвоем сидят на одной кровати в привлекательном анонимном номере отеля.
Достаточно было того, что их офис сейчас лежал в руинах, а дело “Аноми” было практически непробиваемым: ему не нужно было портить единственные отношения, которые сейчас помогали ему оставаться в здравом уме.
Глава 89
Могущественных низвергают многие вещи.
Слишком мелкие, чтобы их назвать…
Хелен Мерфи Хант
Опасность
На следующее утро Страйк взял на себя труд позвонить каждому из субподрядчиков и сообщить им, что агентство потеряло доступ к “Игре Дрека”. Как он и ожидал, каждый ответил одними ругательствами, и он был рад, что Робин это не услышала. Затем Страйк сказал Барклаю и Дэву, что они должны продолжать следить за Пирсом и Эшкрофтом соответственно.