Чернильное сердце
Шрифт:
Когда Мо закончил свой рассказ, Фенолио долго молчал. Паула давно уже отправилась на поиски Пиппо и Рико. Мегги слышала, как этажом выше они носятся туда-сюда по паркету, скачут, падают, хихикают, кричат… Но на кухне Фенолио стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов.
– У него есть шрамы на лице – ну, вы помните?.. – Он вопросительно помотрел на Мо.
Тот кивнул.
Фенолио стряхнул с брюк крошки.
– Эти шрамы – дело рук Басты, – сказал он. – Было время, когда им нравилась одна и та же девушка.
Мо кивнул.
– Да, я знаю.
– Феи обработали порезы на его
Он снова кивнул. А Фенолио выглянул на улицу. В доме напротив было открыто окно, и было слышно, как какая-то женщина ругает своего ребёнка.
– Собственно говоря, я должен изрядно этим гордиться, – пробормотал Фенолио. – Всякий писатель желает, чтобы его герои были как можно более жизненными, а мои герои прямым ходом сошли со страниц вашей книги в действительность.
– Потому что их своим голосом вызвал к жизни мой отец, – сказала Мегги. – Он может сделать то же самое и с другими книгами.
– Ну да, конечно. – Фенолио кивнул. – Хорошо, что ты мне напомнила. А то ещё я вообразил бы себя этаким маленьким богом, не правда ли? Но мне очень жаль твою маму… Хотя, если рассудить, то я вообще-то, не виноват.
– Для моего отца это очень большое горе, – сказала Мегги. – А я-то её совсем не помню.
Мо посмотрел на неё с удивлением.
– Конечно. Тебе было даже меньше лет, чем моим внукам, – задумчиво согласился Фенолио. Он подошёл к окну. – Я в самом деле хотел бы поглядеть на него, – сказал он. – Я имею в виду Сажерука. Теперь-то мне, разумеется, жаль, что я уготовил бедняге такой ужасный конец. Но в известном смысле он ему очень подходит. Как говорится у Шекспира:
Мир – сцена, где у всякого есть роль. Моя – грустна. [9]
Он посмотрел вниз, в переулок. Этажом выше что-то разбилось, но, похоже, Фенолио это почти не заинтересовало.
– А это кто, ваши дети? – спросила Мегги и показала наверх.
– Слава богу, нет. Мои внучата. Одна из моих дочерей тоже живёт в этой деревне. Они постоянно приходят ко мне, и я рассказываю им истории. Я половине деревни рассказываю истории, но у меня больше нет желания их записывать… Где он сейчас? – Фенолио повернулся к Мо.
9
У. Шекспир. Венецианский купец (перевод Т. Щепкиной-Куперник).
– Сажерук? Я не вправе вам это сказать. Он не желает вас видеть.
– Он очень испугался, когда мой отец рассказал ему о вас, – добавила Мегги.
«Однако Сажерук обязательно должен узнать, что с ним будет, – подумала она. – Тогда он поймёт, что ему в самом деле не стоит возвращаться. И продолжать мучиться от тоски. Без конца».
– Я должен его увидеть! Хотя бы один раз. Разве вам не понятно? – Фенолио с мольбой посмотрел на Мо. – Я могу незаметно пойти за вами следом. Как он меня узнает? Я просто хочу удостовериться, так ли он выглядит, каким я его себе вообразил.
Однако Мо покачал головой:
– Я думаю, лучше бы вам оставить его в покое.
– Чепуха! Я могу посмотреть на него, когда
– И вы же его убили, – возразил Мо.
– Ну да… – Фенолио беспомощно поднял руки. – Я хотел, чтобы сюжет стал более занимательным. Ты любишь занимательные истории? – обратился он к Мегги.
– Только если у них счастливый конец.
– Счастливый конец!..
В голосе Фенолио сквозило лёгкое презрение. Он прислушался к тому, что творилось наверху. Что-то или кто-то со всего маху рухнул на деревянный пол, вслед за грохотом раздался громкий плач. Фенолио поспешил к двери.
– Подождите здесь! Я сию минуту вернусь! – крикнул он и исчез в коридоре.
– Мо! – прошептала Мегги. – Ты должен всё рассказать Сажеруку! Ты должен ему сказать, что пути назад для него нет!
Но Мо покачал головой:
– Поверь мне, он ничего и слушать не желает. Более десяти раз я пытался заговорить с ним об этом. Но, может быть, не такая уж это и глупая идея – познакомить его с Фенолио. Может быть, он скорее поверит своему создателю, чем мне. – Глубоко вздохнув, он смахнул с кухонного стола Фенолио несколько крошек от пирога. – В «Чернильном сердце» была картинка, – пробормотал он и стал чертить что-то на столе, как будто таким образом мог вызвать эту картинку к жизни. – На ней под аркой ворот стояла группа женщин в роскошных одеждах, словно они собрались на праздник. У одной из них были такие же белокурые волосы, как у твоей матери. Лиц на картинке не видно, женщины стоят к нам спиной, но я всегда представлял себе, что это она. Сумасшедший, да?
Мегги положила ладонь на его руку.
– Mo, обещай мне, что ты больше никогда не поедешь в ту деревню! – сказала она. – Пожалуйста! Обещай мне, что ты оставишь любые попытки добраться до этой книги.
Секундная стрелка на часах в кухне Фенолио беспощадно разрезала время на тонкие ломтики, пока Мо наконец не ответил.
– Обещаю, – сказал он.
– Посмотри на меня! Он повиновался.
– Обещаю! – повторил он. – Мне осталось обсудить с Фенолио ещё один вопрос, а потом мы поедем домой и забудем об этой книге. Ты довольна?
Мегги кивнула. Хотя и спрашивала себя: что же тут обсуждать?
Фенолио вернулся, неся на спине зарёванного Пиппо. Двое других детей, удручённые, шли следом за дедушкой.
– Дырки в пироге, а теперь ещё и дырка во лбу… По-моему, вас всех надо отправить домой, – ругался Фенолио, усаживая Пиппо на стул.
Затем он порылся в большом шкафу, нашёл там пластырь и не слишком бережно наклеил его на разбитый лоб внука.
Мо отодвинул свой стул и поднялся.
– Я хорошенько поразмыслил, – сказал он. – Я отведу вас к Сажеруку.
Фенолио изумлённо повернулся к нему.
– Может быть, хоть вы сможете раз и навсегда объяснить ему, что ему нельзя возвращаться, – продолжал Мо. – А то кто знает, что он ещё задумает. Я боюсь, это грозит ему бедой… Кроме того, у меня есть одна идея. Она безумная, но я очень хотел бы обсудить её с вами.
– Ещё безумнее, чем то, что вы мне уже рассказали? Это вряд ли возможно, правда?
Внуки Фенолио спрятались в шкафу и со смехом захлопнули дверцу.
– Я выслушаю вашу идею, – сказал Фенолио. – Но сначала я хочу видеть Сажерука!