Чёрно-белая палитра
Шрифт:
— Известно, что у преступника назначена встреча в этой таверне в восемь часов вечера, — сообщил Уилфорт. — Брать будут на выходе. В этом мы с вами не участвуем. Наша задача — определить преступника по имеющемуся описанию, запомнить, с кем он будет общаться, и проследить за его перемещениями до выхода из таверны. Это всё. Помимо нас непосредственно в зале будут присутствовать двое сотрудников седьмого отдела. Но помещение большое и плохо освещённое, поэтому мы с ними будем находиться в разных частях зала. Кто окажется ближе к интересующему нас человеку заранее, сами понимаете, не предсказать. У вас есть какие-нибудь вопросы?
— Пока всё понятно, — откликнулась
— Карета заберёт вас в семь. Отправляйтесь домой и приготовьтесь.
— Хорошо.
Я потянулась за своей сумкой.
— Сержант! — окликнул Уилфорт. — Не забудьте одеться соответственно.
— Так точно!
Можно подумать, сама бы я не сообразила.
Для того чтобы одеться 'соответственно', я даже заскочила по дороге в заведение Эльзы и позаимствовала кое-что у её девочек. А что? Им можно, а мне нельзя? Дома готовилась долго и тщательно. Мне предстояло изображать обычную, не выделяющуюся из общей массы, посетительницу 'Резвого бычка'. А, значит, девицу лёгкого поведения. Не профессионалку, скорее любительницу. Костюм, макияж, манера держаться — всё должно было соответствовать образу.
Закончив приготовления, я подошла к шкафу и открыла дверцу. На её внутренней стороне висело единственное в моём доме зеркало, в которое можно было увидеть себя в полный рост. С той стороны меня оценивающе разглядывала девица невысоких моральных устоев. Я принялась рассматривать отражение снизу вверх. Открытые туфли на небольшом каблучке, украшенные игривыми розовыми бантиками. Дальше чулки в чёрную сетку. Юбка едва прикрывает колени и потому позволяет как следует эти чулки разглядеть. Блуза с глубоким декольте, и рукава хоть длинные, но зато с разрезами, и когда я поднимаю руку, она обнажается почти до локтя. Это, кстати сказать, смотрится красиво, даже жаль, что такой фасон считается непристойным.
А вот бусы на шее никаких чувств, кроме желания срочно их снять, не вызывают. Безвкусица. Но к нынешнему костюму — самое то. В ушах блестят крупные серьги. Ничего ценного, разумеется, обыкновенные стекляшки. На лице — боевая раскраска. Волосы сначала уложены с претензией на причёску, но затем как следует растрёпаны: предположительно в таверну я заявилась не из дома, а предварительно успела весело провести время где-нибудь ещё.
Я задумчиво поджала губы; выражение лица при этом совершенно не соответствовало отражавшемуся в зеркале образу. Кое — чего для полноты картины не хватало, хотя к внешности это отношения не имело. Я подошла к другому шкафу, присела на корточки и, открыв нижнюю дверцу, извлекла оттуда бутылку с крепким алкогольным напитком. Открыла и, приложив пальцы к горлышку, на секунду перевернула. Помазала шею будто духами, потом провела пальцем по губам. Вот теперь, кажется, всё.
За мной приехали ровно в семь. К счастью, карета подъехала к самому входу, так что красоваться в своём нынешнем виде перед соседями не пришлось. Экипаж был простенький, дешёвый, из тех, нанять которые могут себе позволить не все, но многие.
Уилфорт уже сидел внутри. В светлых брюках, заправленных в украшенные пряжками сапоги, и камзоле совершенно нехарактерного для него малинового цвета. Вообще вид у капитана был эдакий безвкусно — франтоватый. Он подал мне руку, помогая устроиться, и я почувствовала, что от него пахнет алкоголем точно так же, как от меня.
Я села напротив Уилфорта, и он крикнул кучеру, что можно трогать. Карета привычно затряслась, набирая ход. Я сосредоточенно смотрела в окошко, отлично зная, что в данный момент
— Очень неплохо, — вынес он наконец свой вердикт.
— Благодарю вас.
Оставшуюся часть пути — долгого, учитывая, что он лежал в другой конец города, — мы проделали молча.
Карета стала замедлять ход. Напоследок нас сильно тряхнуло (дороги здесь были так себе), и экипаж окончательно остановился. Через окошко доносился шум, свидетельствовавший о близости таверны. Пьяные возгласы, хриплая ругань, женский смех. Капитан выскочил из кареты, обошёл её и открыл мою дверцу. И вот с этого момента мой спутник уже ничем не походил на лорда Алджернона Уилфорта. Выражение лица, тон, манера поведения — изменилось абсолютно всё. Передо мной был щеголеватый повеса, не из самых низов, скорее получивший в наследство кое — какие деньги и торопящийся побыстрей их разбазарить. Моя же задача заключалась в том, чтобы в меру своих скромных сил помочь ему в этом приятном деле. И извлечь из процесса максимальную выгоду для себя.
— Прошу! — торжественно объявил Уилфорт, протягивая мне руку.
Я жеманно улыбнулась и положила ручку в его ладонь. Он помог мне спуститься, отпустил кучера, а затем, обхватив меня за талию, повёл к входу мимо шатающихся на улице зевак.
— Повеселимся, красотка! — громко предложил он.
Я захихикала в ответ, фамильярно положив руку ему на плечо. И чувствуя себя не в своей тарелке от такой физической близости. Я была буквально прижата к телу Уилфорта и, шагая с ним в ногу, имела возможность оценить, насколько крепко держит меня его рука.
Мы вместе вошли в полутёмное помещение, которое, хоть и было просторным, производило впечатление тесного, настолько оно было переполнено людьми. Шум голосов, звяканье посуды и наигрываемая в конце зала мелодия тоже работали на ощущение тесноты, будто распространяя её и на звуковое пространство.
Идти от входа можно было прямо или направо. Мы сразу же свернули, и я поняла, что первая часть зала просматривается другими стражами. Уилфорт отыскал небольшой свободный столик в одном из тёмных уголков, сел на скамью, обитую выкрашенной в красный цвет шкурой, и утянул меня к себе на колени.
Подавив возникшее было стремление начать сопротивляться, я обвила руками его шею. Демоны, такими темпами у меня есть все шансы напрочь забыть, для чего мы здесь находимся. Слишком близко он сидел, слишком нецеломудренно прикасался в конспиративных целях. И, главное, я слишком сильно запуталась, не вполне понимая, что руководит им и что руководит мной. Исключительно работа, стремление убедительно сыграть свою роль? Или истинные желания, которые мы обычно тщательно подавляем? И как мы будем смотреть друг другу в глаза потом, когда этот спектакль закончится? Как ни в чём не бывало, холодно и по — деловому, как по дороге сюда? Вообще-то я не считаю себя излишне сентиментальной барышней, однако на это моих нервов может и не хватить.
Нить мысленных рассуждений оборвалась, когда рука Уилфорта легла на мою ногу и медленно заскользила вверх по чёрному чулочку.
— Что желаете отведать? — жизнерадостно осведомился подошедший официант.
Рука Уилфорта будто интерпретировала этот вопрос по — своему, забравшись под юбку и продолжив восходящее движение, на этот раз по моему бедру.
— Э…отведать… — рассеянно повторил Уилфорт и всё-таки выудил руку из-под моей одежды. — А всё, что моя дама пожелает! Заказывай, милашка, угощаю!