Черно-белый портрет красных роз

Холмуратов Евгений

– Я недаром спросила про безопасность. У меня сложилось впечатление из наших разговоров, – о которых я умолчал, извините, – что ты выбираешь себе небезопасного партнера. Скажи, в предыдущих отношениях ты чувствовал безопасность?

Ха. Хер там.

– Нет, – для меня это стало озарением. – Нет. Я постоянно ревновал. Слушай, я и не задумывался раньше. Да, со мной резонирует эта мысль.

– Вот что я вижу сейчас: ты пытаешься контролировать все вокруг себя, но в отношениях стараешься найти хаос.

– А обычно все наоборот. Хм. А это плохо? – с улыбкой спросил я.

– Почему

же, не плохо.

– Просто интересное наблюдение, над которым стоит задуматься. Я подумаю.

II

– Ты так и будешь стоять или поможешь? – крикнул Дима, мой хороший друг.

Он пытался на рохле вытащить товар к месту погрузки, но то паллет сам наклонялся вперед, рискуя упасть, то его вело куда-то влево. Я же стоял на улице, греясь на редких лучах солнца, и мирно курил.

– Пятьсот рублей, – бросил я, улыбнувшись. – Я забесплатно не работаю.

– Понятно.

Дима напрягся и вытащил-таки паллет. Десерты остались на рохле, получилось все как надо. И без моей помощи. Мое-то дело продать…

– Ты заебал, – выдохнул Дима, закуривая.

Кстати, строго говоря, именно из-за него я снова начал курить. До этого успешно бросил, был молодцом, а вот после переезда со всеми этими перекурами… Впрочем, отвлеклись.

– Что у тебя вечно с настроением? – спросил друг.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Странно все. Ты сам на иголках.

– Тревога съедает.

– Вот и меня. – Я осмотрел Диму, будто оценивал его для конкурса красоты. Пару лет назад он бы, конечно, прошел хотя бы в четверть финала, но сейчас, набрав пару десятков лишних кило, лучше его посадить в жюри. Все еще красавчик, конечно, но спорный момент, как вы понимаете. А еще стильный, зараза. Девочки таких любят.

– Переживаешь расставание сам-знаешь-с-кем? – спросил Дима.

– Ни слова, – бросил я, затушил недокуренную сигарету и достал новую. Да, вот такой я собранный. – Вот вообще. Не триггери меня, а то въебу.

– Хорошо.

– Хорошо ему, – сказал я, сжимая сигарету в зубах. – Хорошо, блять. Перетащил в этот город ебанный, мы расстались-то из-за тебя!

– Из-за меня? – засмеялся Дима. Я тоже усмехнулся.

– Нет, конечно. Прости-прости, перекладываю вину. Сам виноват. Хотя виноват ли? Мы экологично завершили наши отношения. – Я не верил в эти слова. – Да и решение это правильное было, сто процентов. – И в эти не верил.

– Тогда закроем тему. А твоя эта, как ее?..

– Наташа! – вдруг крикнул я. – Все пытался вспомнить, как ее зовут. Скучная.

– Потрахались?

– Ага, да, разбежался.

– Грустно тебе.

– Да пиздец.

Мы вернулись в офис. Он – начальник производства, который то краны чинит, то чизкейки пробует. И я – руководитель отдела продаж. Хотя «отдел», пожалуй, – слишком громкое слово для трех ребят, которые работают на чистом энтузиазме, а иногда на жопной тяге.

– Нихуя, – присвистнул Дима. – Сейчас ссылку скину, посмотри.

Я посмотрел. Собрание каких-то фанатиков в центре. Прямо в жилом доме какой-то азиат решил провести сессию «вопрос-ответ» на тему его религии,

у которой даже названия нет. Не христианство, не буддизм, не иудаизм, не любой другой «изм». Просто «религия». Четко и по делу.

– Пойдешь?

– У меня планы на субботу, – ответил я.

– Опять свидание, небось.

– Вдруг потрахаюсь?

– У презервативов, небось, уже срок годности поджимает?

Дима был прав отчасти, но я решил кинуть в него пачку бумажных стикеров. Ну а что он?

Мы пообедали (сырники со сметаной и малиновым джемом), покричали песни и поехали домой. Возвращаться на Парнас вечером пятницы вместо того, чтобы завалиться в бар – идея как будто бы не соблазнительная, но я представлял, как сяду за ноутбук и резко напишу прекраснейшую мелодию.

Вместо этого я чуть не разрыдался прямо на улице от грустных песен в наушниках. Тяжелое все-таки время. Поплакал себе вдоволь дома, перекурил это дело, поплакал снова, принял душ и решил, что не буду ничего сочинять. Не сегодня. Сегодня я страдаю.

А утром субботы я узнал, что свидание отменяется по какой-то там дурацкой причине. У девушки то ли собака умерла, то ли обувь порвалась, то ли на брови не успела записаться. Я не особо слушал. Бесит, когда планы рушатся.

Так что, недолго думая, я собрался, надел свой стандартный набор: бежевые джинсы, пятнистую футболку, клетчатую рубашку, коричневый бомбер и бейсболку. Натянул кроссовки. Уходя, я заглянул в зеркало в шкафу. Улыбнулся себе самой счастливой мордой, на которую был способен, а потом резко изменил выражение на гневно-отсутствующее. Да, второе мне идет больше. Куда собрался, спросите? Вбил адрес того дома, где азиат собирал народ, и помчал на метро туда.

На четвертый этаж пешком? Это слишком. Но дом красивый.

Оказалось, что народу пришло немало. Видимо, в Петербурге совсем нечем заняться в субботу. Сидело человек тридцать, наверное. Даже с детьми люди приходили. И я вот – рюкзак наперевес, в ушах клипсы, очки круглые блестят. Стою у окна, потому что опоздал и не урвал стул, смотрю на спикера и поражаюсь тому, насколько же эффектно этот подозрительный тип выглядит. Такого хоть сейчас в кино снимай.

Длинные черные волосы, слегка волнистые. Красивое, ровное лицо Уилла Юн Ли (последнего я знал по отвратительному «Королю бойцов»), тонкие длинные руки. Парень вообще удивительно хорошо сложен, несмотря на высокий рост и природную худобу. Одет, если описывать, просто, но эффект как от брошенной в ванну бомбы.

Белая свободная рубаха, расстегнутая у горла, заправлена в узкие, будто бы состаренные джинсы. Огромный ремень с не менее огромной бляхой. Сапоги. Высокие, кожаные, но совсем не женственные. Добавь к ним шпоры, и это настоящая обувь военного всадника. И поверх всего этого размашистый плащ. Бежевый.

Вот смотришь на этого азиата и думаешь: «вылитый ковбой». Индеец в одежде ковбоя, точнее не опишешь. Занимательная эклектика.

Если верить афише, парня звали Джон. Весьма простое имя, которое в Петербурге все равно воспринимается иронично и экзотично. Импортозамещение. Почему не Ваня-то? Джон. Ага, так я и поверил.