Черное евангелие
Шрифт:
Сэцуко тоже была новичком в приюте, а в церкви ее почти никто не знал. Таким образом, Торбэк и Сэцуко были как бы в одинаковом положении.
В прогулке принимала участие и Эбара Ясуко. Сейчас она сидела рядом с отцом Билье и вела с ним оживленный разговор. Всем это казалось вполне естественным. Они ведь совместно переводили библию.
Ясуко заметила среди участников пикника красивую молодую японку. Но она не придала ее присутствию значения: для нее Сэцуко была одной из многих прихожанок, которая
К полудню автобусы прибыли на полуостров Миура. Здесь все участники разбились на несколько групп. И получилось так, что Торбэк и Сэцуко остались одни.
Многие пошли собирать ракушки, кое-кто затеял игру в прятки, несколько человек поехали на лодке на островок Сирокэ. Сбор назначили на четыре часа дня.
Ясуко с каноником Билье отправились на небольшой лесистый холм у берега моря. Дорога шла в гору, и поэтому к ним никто не присоединился. Вдоль тропинки тянулись густые заросли. Когда они, взявшись за руки, поднялись на вершину, перед ними открылся вид на залив. Ясуко даже вскрикнула от восхищения и прижалась к своему спутнику. В заливе стояла мертвая зыбь. У берега темными поплавками чернели лодки. Вдруг отец Билье, положил руку на плечо Ясуко, сказал:
— Смотри!
По берегу залива шли белокурый мужчина в черной сутане и черноволосая девушка в светлом платье.
— Это же Торбэк, Билье-сан! — воскликнула Ясуко.
— Тише! Не надо подсматривать, надеюсь, и они этого делать не будут. — И он повел свою спутницу другой дорогой.
После этой прогулки Торбэк и Сэцуко стали встречаться почти каждый день. И конечно же, они ездили на ночные прогулки в лес. Все было как прежде с Юкико: лес молчал, вокруг стояла тишина, тихо плескалась вода у берега, только партнерша у Торбэка была другая.
Сегодня Торбэк решил действовать смелее. Он взял девушку на руки и унес в траву.
После долгого поцелуя Сэцуко, блаженно улыбаясь, спросила:
— А вы меня действительно любите?
Торбэк понял. Японское слово «аи» — любовь — он постоянно повторял во время проповеди. В данном случае это слово относилось не к богу.
— Да, Сэцуко, очень.
— Правда?
— Клянусь!
Клятва в устах священника — это высшее подтверждение правды, и этим восклицанием Торбэк выразил искренность своего чувства к Сэцуко.
— Я рада, — прошептала Сэцуко.
Торбэк прижал девушку к себе.
— Да, да, Сэцуко, это правда.
— Скажите еще раз, что вы меня любите.
— Люблю, — повторил Торбэк.
Вокруг по-прежнему было тихо. Только слышался плеск воды у берега.
— Можно?.. — горячо прошептал Торбэк.
Сэцуко не поняла, о чем спрашивает Торбэк. Он еще плохо изъяснялся по-японски, и некоторые слова она невольно пропускала мимо ушей.
—
Сэцуко поняла его намерения лишь тогда, когда они стали слишком ясны.
— Нельзя!
Она мгновенно выскользнула из его объятий, причем сделала это так резко, что Торбэк растерялся.
— Нельзя! — поправляя юбку, повторила девушка. Но во второй раз это слово она произнесла мягче.
Неожиданно Торбэк стал на колени и начал неистово молиться, все время осеняя себя крестным знамением. Сэцуко ничего не могла понять. Она стояла в растерянности, не зная, что делать.
А Торбэк, склонив голову, продолжал молиться, будто хотел у ночного звездного неба выпросить прошение за какие-то тяжкие грехи.
И вдруг он зарыдал. Сэцуко совсем растерялась. Она ласково обняла за плечи плачущего Торбэка и стала гладить его белокурые волосы.
— Только не здесь! Я не хочу здесь. Лучше в доме… — дрожа от стыда и волнения, шептала девушка.
— В доме? — будто не понимая этого слова, переспросил Торбэк.
— Да, в другом месте.
Прошло несколько дней. Однажды поздно вечером, возвращаясь из города с покупками, Ясуко увидела у себя во дворе автомобиль.
Думая, что приехал отец Билье, она поспешила к машине. Но что это? В машине сидела какая-то женщина, по-видимому молодая, узнать ее в темноте было трудно. Ничего не понимая, Ясуко направилась к дому. У дверей она увидела высокого мужчину. Мужчина пошел ей навстречу. И тут Ясуко узнала Торбэка.
Ой! — воскликнула она и остановилась. — Это вы, Торбэк-сан?
— Добрый вечер, Эбара-сан, — тихо поздоровался Торбэк.
— Добрый вечер. Что случилось? Так поздно?
Торбэк замялся.
Только теперь Ясуко вспомнила о девушке, сидящей в машине.
— Скажите, это ваша приятельница? — бесцеремонно спросила она у Торбэка и ухмыльнулась.
Тот снова замялся, но потом тихо ответил:
— Да.
— Зачем же вы оставляете ее одну? Зовите сюда, в дом. Сегодня отец Билье не приедет.
13
Торбэк и Сэцуко вошли в дом. Ясуко не забыла закрыть дальнюю комнату раздвижной перегородкой — видно, там и сейчас кое-что хранилось.
Сэцуко почти силой затащили в дом, и теперь она стояла растерянная, не зная, о чем говорить.
— А я вас знаю, — нагло рассматривая девушку, сказала Ясуко.
— Да? Я работаю в приюте.
— Нет, я вас видела не в приюте, а в более приятном месте.
— Где же? — удивилась Сэцуко.
На пикнике.
— Неужели? А я вас там не видела. Вы меня извините, пожалуйста.
Молодость и красота девушки вызвали у Ясуко легкую зависть.
— Вы и не могли меня видеть. Знаете почему?